вторник, 03 февраля 2009
— О чем вы только что мне говорили? Я не слушал.
— Ты разговаривал сам с собой.
— Ты разговаривал сам с собой.
Сигареты убивают? А я здесь сижу и продаю их, а они, оказывается, убивают...
***
— Мне пожалуйста "Уайлдборо". Пачки две, - почесывая за ухом болячку, произнес уже не молодой человек. Вид у него был не волосатым, совсем не волосатым. Или химиотерапия или что-то еще.
— Может две, а может три? - ухмыляться покупателям так приятно любому продавцу.
— А может и все десять, а заодно на чай возьмёте сдачу, - говорят, будто только собаки могут скалиться убедительно. Ну еще волки.
— Да? Спасибо, не думал, что мне...
— Не думал - определяющее здесь слово! Даже два. Одну пачку "Уайлдборо", и прекратить меня задерживать! - говорят, будто только собаки могут гавкать убедительно.
Марк - так звали продавца в табачной лавке - протянул пачку дрожащей руке дрожащего хозяина. Симптом наверно после химиотерапии. Тот развернулся и ушел, даже не подумав о возгласах благодарности в честь Марка.
Марк? А, Марк? Вот почему так раз от разу? Столько вопросов задаешь, а ведь даже и не замечаешь, глаза-то теряются в пространстве - представлять вопрос с ответом приходиться, приходиться облекать их во вполне материальную форму, а то как так? подумать и не представить, и с представленным что-нибудь не сделать, - и не замечаешь, как совсем очередной "клиент" устремился прочь. В свой большой мир - да... Именно... Большой мир... Мир... Их два - большой и... и собственно не важно о каком втором мире речь идёт. Главное, что этот безволосый в очередной раз ушел. И даже ждать его не надо, как ждут у причала поезд с девушкой... Или у причала поезда не ждут? - да собственно и не важно, кого ждут: его - покупателя-клиента-больного, думающего, что это я больной, - ждать не нужно. Они, говоря про покупателей, имеют какую-то душевную привязанность. Хотелось бы взглянуть на такие нити.
— День добрый, Марк! - Вы посмотрите, как он улыбается.
— Как дела, Марк? - нет, ну вы только посмотрите.
— Мои дела - как в песенке поется: бегут, бегут, и я за ними бегу, — ожидал ли он такого поэтического ответа?
— Серьезный ты мужчина, Марк. Марк, будь добр, дай мне...
— Этот день, эту ночь, один шанс, заодно три пачки "Кингстона", - без иронии Марку жить невозможно. Будто без еды, воды, воздуха и некоторых других потребностей, сравнимых с потребностью иронично выражаться.
Пауза, накал, ошеломленные глаза покупателя, хитрые глаза продавца, три пачки - без глаз и эмоций.
— С чего вы вдруг взяли, мой милый Марк, - и как он себе позволяет такую фамильярность, - что я, Месье Жар, позволю себе в такой день из солнечных дней самый солнечный купить жалкие три пачки. Да я должен вам предложить съесть эти три пачки, чтобы впоследствии вы ими подавились! — а ведь он всегда брал, словно часы всегда бьют в двенадцать первого января где-то в стране холодов на какой-то площади цвета красной краски.
— Я хочу видеть в своем кармане пять, нет, все шесть пачек! Вот тебе, насчитай, да сдачу не забудь оставить себе!
Можно долго спорить, позволяют ли нормы языка глазам быть ошеломленными. Но глазам не выбирать - именно таковыми они и были у Марка. И в очередной раз он провожал этими самыми глазами покупателя в мир, попутно про него забывая, уходя в свои фантазии, материализуя их в нечто, бегающее перед глазами. Это нечто показало пальцем на Марка, посмеялось над или глупостью, или внешним видом, или еще над чем-то, что входило в личные владения продавца табачных изделий. "Чур меня, чур!" - подумал Марк, даже не заостряя свое мышление над увиденно-воображенным, перейдя сразу на истоки появления слова "чур", придумывая, как из это "чура" приготовить что съестное, и открыл журнал, закинув на полку к сигаретам все пробегающие мысли.
"Автомобиль "Brillante" модель "ha asentado". Какая красотка - так бы и сел, так бы и поехал - автомобиль для меня. Какие двери... Словно женские ноги - машина закрыта, двери закрыты, все прилично; машина открыта - в общем сама дерзость. А как она фарами подмигивает. Мигни мне еще раз. Да она заигрывает со мной! Со мной так не заигрывали со времен колледжа. А кто со мной заигрывал... Они столько не стояли. А на этот бриллиант мне только копить и пачки продавать." Марк перевернул страницу. "Кубинские сигары. Если кто и придумывал женщин, то только в комплекте с сигарами. Выкурил, а потом женщина, и жизнь хороша когда женщина и куришь сигару. Куришь себе не спеша... Я через глянец чувствую запах... ммм... - Марк в этот момент начал воображать себя окруженного двумя восхитительными девицами, и факт существования сигары плавно ушел... по своим делам, - ах, да, сигары, сигары, сигары, следующая страница - и что мы тут видим? Правильно! Моя работа! Сигареты. Вот о чем я только и мечтал прочитать в журнале - мне их тут так не хватает на работе-то. Ну-ка и что здесь написано? О вреде курения. Ну-ну. Удиви меня, о, великий и всемогущий журналист, несущий правду в массы." Марк явно перешел границы журналиста в высокомерии ... собственно самого журналиста. "Так... ага... Рак, легкие, проценты... Дети... Дети... Дети... Сколько? МИЛЛИОНОВ ДЕТЕЙ? ОТ КУРЕНИЯ? Господи... я же сам, можно сказать, прихожу в больницу с косой, нашептываю доктору слова на ухо, а тот, с грустным видом повторяет их... слово в слово: "Извините, мэм, мы ничем не могли ему помочь - пять лет курения в таких количествах. Простите, но и умер он не самой безболезненной смертью..." А женщина ему в ответ: "Но как?! Ему же только четырнадцать лет! Он ведь еще ребенок!" - она плачет, падает на колени, бьет руками о кафель. "Простите, мэм. Юный организм не выдержал..." Это же я смотрю на это всё с улыбкой, тащу душу ребенка в ад, подсчитываю денежки за пять лет, что мальчишка воровал у родителей на дешевый и тяжелый табак. Я!... Я словно солдат с пулеметом на поле против дикарей, которые даже и понять не могут, что за штука в руках моих... И что? Что дальше? Продавать тяжелые наркотики? Да чем я лучше того же кубинца, что, прикрывая себя коричневыми самокрутками, продает порошок, который совсем не годится для стирки. От чего больше умирают?..."
— Марк, здравствуй, дай скорее пачку "Уайлдборо", я опаздываю на обед.
— Вот, сэр Алекс, возьмите.
"Так... Экономический раздел пропускаем... Вот! Кинематограф!..."
Наши крепости окружены глубокими рвами, наполненными кислотой. Их охраняют крылатые змеи, которых со временем становится все больше.
Редкий путник решится пройти по тонкому мосту, ведь эти мосты рушатся один за другим. И даже тех, кто дошел до конца, мы способны с равнодушным лицом толкнуть в ядовитую бездну.
Краски на темных камнях…
Стены покрыты немыми картинами,
Земли пропитаны кровью и винами,
Башни стоят на костях.
Так ли легко привыкать
Дымом дышать и разреженным воздухом?
В мерзком раю, с вдохновением созданном,
Нам ли себя убивать?
Крепость прочнее надежд,
Пепел теплее ненужного пламени,
Только оттенки растерзанной памяти
В стенах оставили брешь.
Крепость – проклятый покой.
Что теперь стало ценой защищенности?
Кто создает вековые условности?
Как увлеклись мы игрой?
Мы прячемся, скрываемся, притворяемся, боясь быть растоптанными. Мы соревнуемся, чей способ окажется более нелепым. Стены становятся выше, но мы по-прежнему не опасаемся, что скоро совсем не сможем разглядеть друг друга.
Редкий путник решится пройти по тонкому мосту, ведь эти мосты рушатся один за другим. И даже тех, кто дошел до конца, мы способны с равнодушным лицом толкнуть в ядовитую бездну.
Краски на темных камнях…
Стены покрыты немыми картинами,
Земли пропитаны кровью и винами,
Башни стоят на костях.
Так ли легко привыкать
Дымом дышать и разреженным воздухом?
В мерзком раю, с вдохновением созданном,
Нам ли себя убивать?
Крепость прочнее надежд,
Пепел теплее ненужного пламени,
Только оттенки растерзанной памяти
В стенах оставили брешь.
Крепость – проклятый покой.
Что теперь стало ценой защищенности?
Кто создает вековые условности?
Как увлеклись мы игрой?
Мы прячемся, скрываемся, притворяемся, боясь быть растоптанными. Мы соревнуемся, чей способ окажется более нелепым. Стены становятся выше, но мы по-прежнему не опасаемся, что скоро совсем не сможем разглядеть друг друга.
 | I walk alone Камера: Olympus E-3 Место, условия съемки: Черногория, очень солнечный день, море Параметры изображения (ШхВ, Размер): 1000х750, 433 Kb |
Одинокий мужчина на берегу вовсе не позировал - попал под прицел совершенно случайно и, по-моему, невероятнейше удачно.
Друг сказал, что фото слишком пересвеченное получилось, но я считаю, что это его вовсе не портит, а наоборот, передаёт атмосферу - день был очень солнечный, яркий, море - один сплошной блик.
Новое сообщество Мир биатлона
Здесь вы cможете обменяться новостями, поделиться эмоциями и вместе попереживать за любимых спортсменов
запись создана: 29.01.2009 в 18:15
Здесь вы cможете обменяться новостями, поделиться эмоциями и вместе попереживать за любимых спортсменов
Приглашаем всех любителей этого вида спорта.
запись создана: 29.01.2009 в 18:15