понедельник, 25 мая 2009
Одеваемся тонкой тьмою,
и идем лабиринтов кружевом,
Очерняем язык ругательством,
занимаем руки оружием,
Удушаемся страхом, мерзостью –
Так что нет ни моста, ни брода
Одинокие, злые, несчастные
без луча до зари восхода...
Руки тянем, глаза прячем,
Ценим только слова и числа,
И таясь по ночам плачем,
опасаясь, что нет Смысла
И всегда горячо, пронзительно
одиночество это вдвоем
Мы не знаем куда идем,
Мы не знаем о чем поем,
Мы не знаем, зачем живем,
Только ждем… ждем… ждем...
и идем лабиринтов кружевом,
Очерняем язык ругательством,
занимаем руки оружием,
Удушаемся страхом, мерзостью –
Так что нет ни моста, ни брода
Одинокие, злые, несчастные
без луча до зари восхода...
Руки тянем, глаза прячем,
Ценим только слова и числа,
И таясь по ночам плачем,
опасаясь, что нет Смысла
И всегда горячо, пронзительно
одиночество это вдвоем
Мы не знаем куда идем,
Мы не знаем о чем поем,
Мы не знаем, зачем живем,
Только ждем… ждем… ждем...
Все меняется,
все течет, но одно
навсегда остается неизменным...
На двухместном самолетике
над Бермудским треугольником,
над бездною без границ
ты сказал мне: не смотри вниз...
Я помню,
я буду смотреть на горизонт,
в ту точку, где море сливается с небом
В конце концов, у меня есть то,
что навсегда останется неизменным…
fleur "горизонт"
все течет, но одно
навсегда остается неизменным...
На двухместном самолетике
над Бермудским треугольником,
над бездною без границ
ты сказал мне: не смотри вниз...
Я помню,
я буду смотреть на горизонт,
в ту точку, где море сливается с небом
В конце концов, у меня есть то,
что навсегда останется неизменным…
fleur "горизонт"
Женат, обласкан, побрит, надушен,
Во взгляде - черти, и Love is - жвачка.
А смотришь так, будто хочешь скушать,
Боишься только жену запачкать.
Здесь не взорвёшься, не дрейфь, дружочек!
Я не секс-бомба, я, как бы, мина.
Гуляй подальше, поближе к прочим,
И выплюнь жвачку, жуй витамины:
Они полезней, чем концентраты.
Жене привет, приходите в гости.
Она ведь так же, как я... Дурак ты...
Мы с мужем ждём вас. В субботу. Просто.
2009
Е. С.
Во взгляде - черти, и Love is - жвачка.
А смотришь так, будто хочешь скушать,
Боишься только жену запачкать.
Здесь не взорвёшься, не дрейфь, дружочек!
Я не секс-бомба, я, как бы, мина.
Гуляй подальше, поближе к прочим,
И выплюнь жвачку, жуй витамины:
Они полезней, чем концентраты.
Жене привет, приходите в гости.
Она ведь так же, как я... Дурак ты...
Мы с мужем ждём вас. В субботу. Просто.
2009
Е. С.
Знаете ли Вы, что каждую ночь кто-то думает о Вас перед тем, как заснуть. Для кого-то Вы означаете весь мир. Кто-то мог бы не родиться, но родился. После того, как Вы совершаете самую большую ошибку, следует что-то хорошее. Когда Вам кажется, что весь мир отвернулся от Вас, посмотрите, на самом деле Вы отвернулись от него. Когда Вам кажется, что у Вас нет шансов получить то, чего Вам хочется, возможно, Вы этого не достигнете, но, если Вы верите в свои силы, рано или поздно, Вы достигнете этого. Всегда запоминайте комплименты, которые были сказаны о Вас. Но всегда забывайте обиды. Всегда говорите людям, как Вы относитесь к ним. Вам будет лучше, если они будут знать о Вашем отношении.(С)
Приворот
Я заговорила воду
И на молоко шептала
(чтобы пусто ему было,
если вздумает покинуть).
Я из лоскутов бумажных
Смастерила одеяло
(чтобы ночью укрывались
от чужих и плоть, и мысли).
Я пекла блины на пиве,
Добавляя в них корицы
(пусть он на других не смотрит,
а захочется – не сможет),
И шарфы ему вязала,
Кровью окропляя спицы
(я в себя его влюбила –
оказался мне ненужный).
Я заговорила воду
И на молоко шептала
(чтобы пусто ему было,
если вздумает покинуть).
Я из лоскутов бумажных
Смастерила одеяло
(чтобы ночью укрывались
от чужих и плоть, и мысли).
Я пекла блины на пиве,
Добавляя в них корицы
(пусть он на других не смотрит,
а захочется – не сможет),
И шарфы ему вязала,
Кровью окропляя спицы
(я в себя его влюбила –
оказался мне ненужный).
23 мая в Екатеринбурге на набережной реки Исеть открыли первый в России памятник легендарной английской группе "The Beatles".
Композиция представляет собой белые силуэты Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра с гитарами и барабанной установкой, на которой написано название группы.
Скульптура прикреплена к кирпичной стене. Рядом с силуэтами на стене написана последняя строчка последней песни последнего альбома "жуков": "the love you take is equal to the love you make".
На открытии собралось много фанатов группы, которые шутили, что английский выучили только за то, что им разговаривал Леннон.
"Эта река (Исеть) меньше реки Мерси, которая течет в Ливерпуле. Но мы заметили, что она такого же цвета", - сказал журналистам Род Дэйвис, музыкант созданной в 1957 году в Ливерпуле Ленноном группы "The Quarrymen", который приехал на Средний Урал вместе с Колином Хантоном и Леном Гэрри, друзьями ливерпульской четверки.
Англичане прибыли в Екатеринбург, чтобы принять участие в первом евразийском фестивале "The Beatles on the Border", сообщает РИА "Новости".
Композиция представляет собой белые силуэты Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра с гитарами и барабанной установкой, на которой написано название группы.
Скульптура прикреплена к кирпичной стене. Рядом с силуэтами на стене написана последняя строчка последней песни последнего альбома "жуков": "the love you take is equal to the love you make".
На открытии собралось много фанатов группы, которые шутили, что английский выучили только за то, что им разговаривал Леннон.
"Эта река (Исеть) меньше реки Мерси, которая течет в Ливерпуле. Но мы заметили, что она такого же цвета", - сказал журналистам Род Дэйвис, музыкант созданной в 1957 году в Ливерпуле Ленноном группы "The Quarrymen", который приехал на Средний Урал вместе с Колином Хантоном и Леном Гэрри, друзьями ливерпульской четверки.
Англичане прибыли в Екатеринбург, чтобы принять участие в первом евразийском фестивале "The Beatles on the Border", сообщает РИА "Новости".
Поклонники группы "Nine Inch Nails" отозвались на просьбу лидера коллектива Трента Резнора и собрали за двое суток 260 000 долларов.
Три дня назад музыкант обратился к поклонникам через официальный сайт группы и попросил их пожертвовать деньги для человека, который нуждается в срочной пересадке сердца, сообщает Muzobzor.ru.
По словам Трента Резнора, каждый, кто пожертвовал 300 долларов или больше, сможет встретиться с "Nine Inch Nails" на одном из концертов группы по своему выбору. "Вы и один ваш друг сможете побывать на репетиции, пообедать за кулисами, сфотографироваться с нами, получить автографы и посмотреть на выступление оттуда, откуда захотите", - говорится в официальном заявлении.
Три дня назад музыкант обратился к поклонникам через официальный сайт группы и попросил их пожертвовать деньги для человека, который нуждается в срочной пересадке сердца, сообщает Muzobzor.ru.
По словам Трента Резнора, каждый, кто пожертвовал 300 долларов или больше, сможет встретиться с "Nine Inch Nails" на одном из концертов группы по своему выбору. "Вы и один ваш друг сможете побывать на репетиции, пообедать за кулисами, сфотографироваться с нами, получить автографы и посмотреть на выступление оттуда, откуда захотите", - говорится в официальном заявлении.
Леонардо Ди Каприо исполнит роль Фрэнка Синатры в грядущем фильме, рассказывающем о жизни музыканта и о его возможных отношениях с мафией. Режиссером картины выступит Мартин Скорсезе, уже работавший с Ди Каприо на съемках фильма Банды Нью-Йорка (Gangs Of New York), вышедшего в 2002 году.
По неофициальной информации, Ди Каприо уже нанял репетитора по вокалу для того, чтобы научиться подражать голосу Фрэнка Синатры.
Напомним, что в 2001 году актер не смог получить главную роль в фильме Мулен-Руж (Moulin Rouge) из-за того, что режиссер низко оценил его музыкальные способности.
Фрэнк Синатра, умерший в 1998 году, считается одним из самых знаменитых исполнителей в истории. Он известен благодаря таким хитам, как Strangers In The Night, My Way и многим другим.
По неофициальной информации, Ди Каприо уже нанял репетитора по вокалу для того, чтобы научиться подражать голосу Фрэнка Синатры.
Напомним, что в 2001 году актер не смог получить главную роль в фильме Мулен-Руж (Moulin Rouge) из-за того, что режиссер низко оценил его музыкальные способности.
Фрэнк Синатра, умерший в 1998 году, считается одним из самых знаменитых исполнителей в истории. Он известен благодаря таким хитам, как Strangers In The Night, My Way и многим другим.
Марина неподвижно сидела на белом кожаном диване в светлой комнате – приёмной «Алексея Николаевича». Она ждала уже около десяти минут, и с каждой секундой решительности в ней становилось все меньше.
- Что-нибудь принести? Чай, кофе, вода? – пролепетал сладкий голосок миловидной секретарши.
- Значит, еще долго? – вместо ответа спросила Марина.
- Я не могу знать, - секретарша сделала строгое лицо, - У Алексея Николаевича посетитель, вас вызовут, как только он уйдет. Вы хотите что-нибудь?
- Воды, пожалуйста.
Марина выглядела измученной и усталой, она была бледна, глаза обрамляли темные синяки, темные длинные волосы, казалось, давно не знали расчески. Холеная секретарша посматривала на Марину с недоверием, автоматическая улыбка плохо скрывала реальное отвращение. И почему только начальник согласился принять эту женщину? Он ее знает?
Ее руки едва заметно дрожали.
«Что я буду делать, если он откажет? – думала Марина. – А он, скорее всего, откажет… Предложить ему себя? Нет, я того не стою. Я теперь страшная». При этой мысли Марина потянула вниз короткую юбку, чтобы прикрыть хотя бы пару сантиметров. Она уже жалела, что одета так вызывающе - это было совсем некстати.
Прошли годы и Марина будто совсем забыла свою давнюю обиду на «Лешечку». Ее не волновало то, что она любила и верила. Не беспокоило то, как он поступил с ней, приехав из командировки, во время которой она изнывала без него, с новой пассией. Какими пустяком это казалось ей теперь! И даже то, как он просто исчез без объяснений и игнорировал все ее звонки.
Она совсем уже не помнила своих страданий и слез. Прошло 8 лет, Алексей стал большим человеком, Марина за эти годы ни разу не видела его. «Приползла... – думала она, - если надо будет, то и на колени встану. Все, что угодно».
Эти размышления прервал голос секретарши:
- Проходите, вас ждут.
Гладкое лицо Алексея сияло здоровьем. Он стал чуть-чуть полноват и более вальяжен. Глаза голубые, насмешливые. Казалось, ее неожиданный визит ничуть не удивил его – он добродушно улыбался и плавным жестом указал на стул. Марина села.
- Здравствуй, Леша, - чуть слышно проговорила она.
- Привет-привет, Маришка! - весело откликнулся он. – Какими судьбами?
Марину очень покоробил столь фамильярный тон. Неужели он так легко ко всему относится? Хотя, что его винить, прошло 8 лет, и, в конце концов, пострадавшим в этой истории был не он.
- Я пришла, чтобы попросить тебя об одном очень большом одолжении… - начала она, но Алексей перебил.
- Знаешь, а ты совсем не изменилась! Разве что, вид очень замученный… Сильно устаешь на работе?
- Я на данный момент не могу работать.
Он откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. Их разделял его огромный блестящий стол из красного дерева, на котором ничего не было, кроме ноутбука, записной книжки и золотой ручки.
- Я вижу, у тебя хорошо идут дела, - сказала Марина, оглядываясь по сторонам. – Как жена, семья?
- Да, не жалуюсь… У меня двое детей. Две девочки – одной 3 года и другой - 5. Жена… Ну, знаешь ли, семья – это ведь тяжелый труд… Плюс я очень много работаю, в последнее время у нас не самые гладкие отношения. Да не важно… Так, что ты хотела?
Марина нервно заерзала на стуле. Все заготовленные фразы вдруг исчезли из памяти. В горле пересохло. Она попросила воды – через пару минут вошла секретарь со стаканом. Марина сделала несколько маленьких глотков и глубоко вздохнула. Алексей вопросительно посмотрел на нее, и, свойственным ему медленным и плавным движением, достал из ящика стола пепельницу.
- Сигарету? – галантно предложил он.
- Нет, нет, не надо! Мне нужны деньги.
Он сделал удивленное лицо и развел руками:
- Что ты сказала, Мариночка? Ты пришла просто для того, что бы попросить у меня денег? – у него вырвался короткий смешок.
И тут началась буря. Марина прижала лоб к коленям и начала громко рыдать. Лицо Алексея мгновенно приобрело выражение испуга и недоумения.
- Тише, тише, - начал фыркать он, - Стены тонкие! Все слышно в приемной! Марина, что с тобой, успокойся?
Она содрогалась всем телом. Алексей встал и протянул руки к ней, то ли желая успокоить, то ли с намерением закрыть ей рот. Но вдруг остановился.
- Все слышно в приемной! – повторил он. – Выпей воды и успокойся. Не ожидал, что ты придешь закатывать мне истерики!
Марина, протяжно всхлипывая, взяла со стола стакан и, стуча зубами о стекло, она отпила несколько глотков. Вздохнула. Потрясла головой.
- У меня сын болен, - сказала она тихим и ровным голосом. – У меня сын есть. Он умирает. Я не знаю, кто еще может мне помочь! Я услышала от знакомых, что ты теперь очень успешный человек… Мне мучительно стыдно, что я пришла попрошайничать. И я почти не надеюсь, что ты поможешь мне. Но жизнь сына мне дороже гордости, я не могла не попытаться…
- Сколько? – решительно перебил Алексей.
- Что сколько?
- Сколько денег тебе надо?
- Ах, да! – она стала доставать из сумки справки и фотографии. – Это он. Вот он! Мой мальчик, его зовут Боря. Вот фотографии до больницы. Вот сейчас, на прошлой неделе.
На последней фотографии улыбался бледный мальчик с опухшим лицом, совершенно лысый. Алексея уколола его грустная, страдальческая улыбка, он отодвинул от себя фотографию. Мельком взглянул на историю болезни и справки.
- Это справки! – еще раз пояснила Марина. – Из больницы, и история болезни.
- Я понял, - он кивнул и встал.
Алексей повернулся лицом к окну, раздвинул руками жалюзи и уставился в бесконечность московского пейзажа. Он довольно долго молчал, будто раздумывая. Марина, опустив голову, смотрела на свои острые колени и не чувствовала времени. Она понимала всю абсурдность своей просьбы. Да и кто сейчас раздает деньги? Почему он вдруг должен ТАК ей помочь?
- Сколько тебе нужно? – Алексей обернулся и посмотрел ей в глаза.
Марина назвала сумму.
- Кхм. Не плохо…
- У меня вот… Вот, есть бумажка, от врача… Это действительно очень дорогостоящее лечение…
- Не надо, я верю.
- Я обещаю, что все верну! Не сразу, конечно, но верну! Я не прошу подарить мне эти деньги…Я все верну! Я напишу расписку…
Алексей сел за стол, достал из ящика несколько белых листочков и протянул их Марине.
- Пиши номер своего счета. Я переведу деньги в ближайшие дни. Расписки не надо. Вот мой телефон. Потому вернешь, когда сможешь.
Её глаза смотрели с недоумением, благодарностью и удивлением одновременно. Она хотела подойти и обнять его, но вдруг словно обожглась, отпрянула, только пожала ему руку, и бормоча «спасибо тебе, спасибо», вышла из кабинета, мягко и бесшумно прикрыв за собой дверь.
В машине ее ждала подруга, Катя. Она тоже нервничала, постукивала пальцами по рулю и курила. Марина дернула дверь и тяжело упала на сидение.
- Ну что? Что он сказал?
- Он сказал, что переведет деньги на днях… На честном слове, просто так… Даже сказал, что не надо расписки!
Из глаз Марины катились крупные слезы.
- Успокойся, успокойся, милая…- Катя заботливо вытирала ее лицо салфеткой. – Теперь все будет хорошо, все обязательно будет хорошо. Главное, чтобы он действительно перевел эти деньги…
- Он же обещал! И он сделает. Кать, он благороднейший человек! Он прекрасный человек… Он, он…
- Угу… Прекрасный человек, никакого участия не принимал в воспитании собственного ребенка, а теперь он просто спасает жизнь сыну, как поступил бы любой нормальный отец.
- Он не знает, что Боря его сын!
- Он не знает, потому что бросил тебя беременной и два месяца не отвечал на звонки! А ты 8 лет воспитывала сына одна, он ведь ни разу не поинтересовался твоей судьбой! Мы знаем, что Алексей очень богат, ему это ничего не стоит. Он конечно молодец, что дал тебе деньги, но только не надо делать из него святого! Слава Богу, что у этого подонка есть хоть немного совести, он дал эти деньги из чувства вины… или тщеславия. Не знаю, что там у него преобладает, скорее всего, второе. Всё, черт с ним, главное теперь действовать быстро, надо спасать Борю… Успокойся, возьми себя в руки! Едем в больницу, договариваться. Всё, не плакать!
Через пару дней, убедившись, что деньги поступили на счет Марины, Алексей сидел в своем кабинете, испытывая небывалое чувство радости и душевного спокойствия. Хотелось позвонить кому-нибудь, рассказать, что он помог ребенку своей бывшей… Просто так помог совершенно чужому ребенку, огромной суммой денег! Конечно, это пустяк, но как приятно осознавать свою значимость в этом мире. Гордость не давала ему покоя, Алексей набрал номер одного из своих старых приятелей, расспросил его о жизни, после чего небрежным тоном рассказал о случае с «Маринкой, такой темненькой, маленькой»…
- Ну, конечно я дал ей денег! Жаль этого пацана… Да что ты, ерунда… - говорил он, положив на стол ноги в блестящих туфлях.
- Что-нибудь принести? Чай, кофе, вода? – пролепетал сладкий голосок миловидной секретарши.
- Значит, еще долго? – вместо ответа спросила Марина.
- Я не могу знать, - секретарша сделала строгое лицо, - У Алексея Николаевича посетитель, вас вызовут, как только он уйдет. Вы хотите что-нибудь?
- Воды, пожалуйста.
Марина выглядела измученной и усталой, она была бледна, глаза обрамляли темные синяки, темные длинные волосы, казалось, давно не знали расчески. Холеная секретарша посматривала на Марину с недоверием, автоматическая улыбка плохо скрывала реальное отвращение. И почему только начальник согласился принять эту женщину? Он ее знает?
Ее руки едва заметно дрожали.
«Что я буду делать, если он откажет? – думала Марина. – А он, скорее всего, откажет… Предложить ему себя? Нет, я того не стою. Я теперь страшная». При этой мысли Марина потянула вниз короткую юбку, чтобы прикрыть хотя бы пару сантиметров. Она уже жалела, что одета так вызывающе - это было совсем некстати.
Прошли годы и Марина будто совсем забыла свою давнюю обиду на «Лешечку». Ее не волновало то, что она любила и верила. Не беспокоило то, как он поступил с ней, приехав из командировки, во время которой она изнывала без него, с новой пассией. Какими пустяком это казалось ей теперь! И даже то, как он просто исчез без объяснений и игнорировал все ее звонки.
Она совсем уже не помнила своих страданий и слез. Прошло 8 лет, Алексей стал большим человеком, Марина за эти годы ни разу не видела его. «Приползла... – думала она, - если надо будет, то и на колени встану. Все, что угодно».
Эти размышления прервал голос секретарши:
- Проходите, вас ждут.
Гладкое лицо Алексея сияло здоровьем. Он стал чуть-чуть полноват и более вальяжен. Глаза голубые, насмешливые. Казалось, ее неожиданный визит ничуть не удивил его – он добродушно улыбался и плавным жестом указал на стул. Марина села.
- Здравствуй, Леша, - чуть слышно проговорила она.
- Привет-привет, Маришка! - весело откликнулся он. – Какими судьбами?
Марину очень покоробил столь фамильярный тон. Неужели он так легко ко всему относится? Хотя, что его винить, прошло 8 лет, и, в конце концов, пострадавшим в этой истории был не он.
- Я пришла, чтобы попросить тебя об одном очень большом одолжении… - начала она, но Алексей перебил.
- Знаешь, а ты совсем не изменилась! Разве что, вид очень замученный… Сильно устаешь на работе?
- Я на данный момент не могу работать.
Он откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. Их разделял его огромный блестящий стол из красного дерева, на котором ничего не было, кроме ноутбука, записной книжки и золотой ручки.
- Я вижу, у тебя хорошо идут дела, - сказала Марина, оглядываясь по сторонам. – Как жена, семья?
- Да, не жалуюсь… У меня двое детей. Две девочки – одной 3 года и другой - 5. Жена… Ну, знаешь ли, семья – это ведь тяжелый труд… Плюс я очень много работаю, в последнее время у нас не самые гладкие отношения. Да не важно… Так, что ты хотела?
Марина нервно заерзала на стуле. Все заготовленные фразы вдруг исчезли из памяти. В горле пересохло. Она попросила воды – через пару минут вошла секретарь со стаканом. Марина сделала несколько маленьких глотков и глубоко вздохнула. Алексей вопросительно посмотрел на нее, и, свойственным ему медленным и плавным движением, достал из ящика стола пепельницу.
- Сигарету? – галантно предложил он.
- Нет, нет, не надо! Мне нужны деньги.
Он сделал удивленное лицо и развел руками:
- Что ты сказала, Мариночка? Ты пришла просто для того, что бы попросить у меня денег? – у него вырвался короткий смешок.
И тут началась буря. Марина прижала лоб к коленям и начала громко рыдать. Лицо Алексея мгновенно приобрело выражение испуга и недоумения.
- Тише, тише, - начал фыркать он, - Стены тонкие! Все слышно в приемной! Марина, что с тобой, успокойся?
Она содрогалась всем телом. Алексей встал и протянул руки к ней, то ли желая успокоить, то ли с намерением закрыть ей рот. Но вдруг остановился.
- Все слышно в приемной! – повторил он. – Выпей воды и успокойся. Не ожидал, что ты придешь закатывать мне истерики!
Марина, протяжно всхлипывая, взяла со стола стакан и, стуча зубами о стекло, она отпила несколько глотков. Вздохнула. Потрясла головой.
- У меня сын болен, - сказала она тихим и ровным голосом. – У меня сын есть. Он умирает. Я не знаю, кто еще может мне помочь! Я услышала от знакомых, что ты теперь очень успешный человек… Мне мучительно стыдно, что я пришла попрошайничать. И я почти не надеюсь, что ты поможешь мне. Но жизнь сына мне дороже гордости, я не могла не попытаться…
- Сколько? – решительно перебил Алексей.
- Что сколько?
- Сколько денег тебе надо?
- Ах, да! – она стала доставать из сумки справки и фотографии. – Это он. Вот он! Мой мальчик, его зовут Боря. Вот фотографии до больницы. Вот сейчас, на прошлой неделе.
На последней фотографии улыбался бледный мальчик с опухшим лицом, совершенно лысый. Алексея уколола его грустная, страдальческая улыбка, он отодвинул от себя фотографию. Мельком взглянул на историю болезни и справки.
- Это справки! – еще раз пояснила Марина. – Из больницы, и история болезни.
- Я понял, - он кивнул и встал.
Алексей повернулся лицом к окну, раздвинул руками жалюзи и уставился в бесконечность московского пейзажа. Он довольно долго молчал, будто раздумывая. Марина, опустив голову, смотрела на свои острые колени и не чувствовала времени. Она понимала всю абсурдность своей просьбы. Да и кто сейчас раздает деньги? Почему он вдруг должен ТАК ей помочь?
- Сколько тебе нужно? – Алексей обернулся и посмотрел ей в глаза.
Марина назвала сумму.
- Кхм. Не плохо…
- У меня вот… Вот, есть бумажка, от врача… Это действительно очень дорогостоящее лечение…
- Не надо, я верю.
- Я обещаю, что все верну! Не сразу, конечно, но верну! Я не прошу подарить мне эти деньги…Я все верну! Я напишу расписку…
Алексей сел за стол, достал из ящика несколько белых листочков и протянул их Марине.
- Пиши номер своего счета. Я переведу деньги в ближайшие дни. Расписки не надо. Вот мой телефон. Потому вернешь, когда сможешь.
Её глаза смотрели с недоумением, благодарностью и удивлением одновременно. Она хотела подойти и обнять его, но вдруг словно обожглась, отпрянула, только пожала ему руку, и бормоча «спасибо тебе, спасибо», вышла из кабинета, мягко и бесшумно прикрыв за собой дверь.
В машине ее ждала подруга, Катя. Она тоже нервничала, постукивала пальцами по рулю и курила. Марина дернула дверь и тяжело упала на сидение.
- Ну что? Что он сказал?
- Он сказал, что переведет деньги на днях… На честном слове, просто так… Даже сказал, что не надо расписки!
Из глаз Марины катились крупные слезы.
- Успокойся, успокойся, милая…- Катя заботливо вытирала ее лицо салфеткой. – Теперь все будет хорошо, все обязательно будет хорошо. Главное, чтобы он действительно перевел эти деньги…
- Он же обещал! И он сделает. Кать, он благороднейший человек! Он прекрасный человек… Он, он…
- Угу… Прекрасный человек, никакого участия не принимал в воспитании собственного ребенка, а теперь он просто спасает жизнь сыну, как поступил бы любой нормальный отец.
- Он не знает, что Боря его сын!
- Он не знает, потому что бросил тебя беременной и два месяца не отвечал на звонки! А ты 8 лет воспитывала сына одна, он ведь ни разу не поинтересовался твоей судьбой! Мы знаем, что Алексей очень богат, ему это ничего не стоит. Он конечно молодец, что дал тебе деньги, но только не надо делать из него святого! Слава Богу, что у этого подонка есть хоть немного совести, он дал эти деньги из чувства вины… или тщеславия. Не знаю, что там у него преобладает, скорее всего, второе. Всё, черт с ним, главное теперь действовать быстро, надо спасать Борю… Успокойся, возьми себя в руки! Едем в больницу, договариваться. Всё, не плакать!
Через пару дней, убедившись, что деньги поступили на счет Марины, Алексей сидел в своем кабинете, испытывая небывалое чувство радости и душевного спокойствия. Хотелось позвонить кому-нибудь, рассказать, что он помог ребенку своей бывшей… Просто так помог совершенно чужому ребенку, огромной суммой денег! Конечно, это пустяк, но как приятно осознавать свою значимость в этом мире. Гордость не давала ему покоя, Алексей набрал номер одного из своих старых приятелей, расспросил его о жизни, после чего небрежным тоном рассказал о случае с «Маринкой, такой темненькой, маленькой»…
- Ну, конечно я дал ей денег! Жаль этого пацана… Да что ты, ерунда… - говорил он, положив на стол ноги в блестящих туфлях.
Все персонажи и события полностью вымышлены, любое совпадение с реальностью является случайным.
Предосторожность: я ожидаю конструктивной и обоснованной критики, а поэтому заранее попрошу воздержаться от комментариев в стиле "всё хорошо" или "всё плохо" без дополнительных разъяснений.
Этот человек сидел напротив меня в широком кресле с удобными высокими подлокотниками, и свет, пробивавшийся сквозь небольшое пространство между прикрытыми шторами, будто скальпелем вырезал на фоне бледного неба его аккуратный профиль. На вид мужчине можно было дать от двадцати восьми до тридцати лет, хотя я точно знал, что ему только недавно исполнилось двадцать пять. Сколько я его помню, а мы были знакомы к тому моменту уже порядка шести-семи лет, он всегда казался старше, чем был на самом деле. Он даже мыслил слишком взросло, на мой взгляд, чем должен был мужчина его лет, хотя и позволял себе порой совершенно безрассудные и необдуманные поступки. Пожалуй, я не стану открывать вам его истинного имени, хотя бы потому, что сам он не считал это имя настоящим и никогда не любил его. Для краткости я назову его просто «Л.», я всегда любил эту букву.
Л. не был особенно красив: правильные, почти симметричные черты лица, обрамлённые светло-русыми прядями когда-то коротко остриженных, но уже основательно отросших волос, тонкие губы, волевой подбородок, острый нос и глубокие тёмно-карие глаза, постоянно хранившие в себе едва заметный отпечаток одиночества. Л. не был высок, около ста восьмидесяти сантиметров, но всегда казался немного выше за счёт своей худобы, не обладал он и широким размахом плеч, и особенной физической силой. В общем, он не являл собой ничего такого уж примечательного, однако было в его внешности что-то, невидимое для меня, но очень привлекательное для женщин. Тайно я одновременно завидовал ему, чуть ли не по два раза в неделю менявшему подружек, и восхищался им, единственным среди моих знакомых способным получить любую. Казалось, окажись я на его месте, чувствовал бы себя на седьмом небе от счастья – он же мучился от скуки.
Л. быстро терял интерес к своим поклонницам. Знаете, как бывает с книгами – залюбуешься красивой обложкой, почитаешь рекламу, да и выложишь определённую сумму за неё. Иному она покажется донельзя интересной, а другой, не прочитав и пары глав, уже будет знать, что произойдёт дальше и чем всё кончится. Так и Л. – увлекался, вносил определённый процент ухаживаний, добиваясь своей цели, а потом, не пробыв с ней и нескольких дней, разочаровывался, начинал скучать и, наконец, искать что-нибудь другое. Поведение женщин, их страхи, их мысли – он словно читал их, и я даже представить себе не мог, какой должна быть та, кто сумеет заполучить его по-настоящему, да и существует ли такая вообще?
- Что-то не так? – услышал я его спокойный голос, звук которого вырвал меня из моих размышлений так неожиданно, что я даже не сразу понял суть вопроса.
- А… нет, всё в порядке, - я слабо улыбнулся, пытаясь скрыть свою неловкость. Похоже, что я так и рассматривал его неосознанно эти несколько минут. – Просто немного задумался.
- Да? И о чём же? – он взял со стола свою бутылку пива и сделал небольшой глоток, заинтересованно глядя на меня.
- Да так… Говорят, твоя очередная подружка протянула с тобой целый месяц, - я посмотрел на него не меньшим интересом.
- Так ты об этом, - Л. коротко усмехнулся, словно моё замечание показалось ему забавным. – И что же в этом не так?
- Просто я удивлён, как она может так долго терпеть твой мерзкий характер! – пошутил я, тихо посмеиваясь. Он тоже засмеялся, но почему-то эта реакция показалась мне наигранной. Конечно, я мог просто ошибаться. Всё дело в том, что, сколько я помню Л., по его лицу очень редко можно было понять его истинные эмоции – при мне он улыбался почти всегда, даже во время затяжных депрессий, о которых я узнавал лишь потом с его слов. Улыбка покидала его лицо только в моменты глубокой задумчивости или же, когда он был сосредоточен на каком-нибудь деле. Наверное, ему просто не нравились расспросы.
- Что ты, я с ней просто ангел! – ответил Л., чуть кривя губы в своей привычной, ни о чём не говорящей улыбке.
- А я слышал, что ты бьёшь её… - я внимательно посмотрел в его тёмные глаза, пытаясь отыскать в них подтверждение либо же опровержение этих слухов. Я знал, что ожидать от него можно было чего угодно, но ни в какую не хотел верить, что он способен поднять руку на слабую девушку.
- Где ты услышал такую глупость? – на какое-то мгновение улыбка исчезла с его губ, но затем вернулась снова. Он отвёл взгляд и снова потянулся за своим пивом.
- Я уже не помню, - честно сознался я, пожимая плечами, но почему-то мне показалось, что не такая уж это и глупость.
- Я похож на человека, который способен ударить женщину? – задумчиво поинтересовался он, словно прикидывая в уме, в чём могло бы заключаться такое сходство. Я неуверенно отвёл взгляд, упершись им в стену, и снова пожал плечами, потому что, честно говоря, психолог из меня никакой, и я при всём желании не смог бы в толпе людей выделить, кто может ударить женщину, а кто – нет.
Внезапно я вздрогнул: несмотря на то, что в мире уже наступил двадцать первый век, у Л. всё ещё стояли старые часы, и в этот момент звук первого их удара так резко и неожиданно ворвался в тишину квартиры, что на мгновение испугал меня. Взгляд моего друга взметнулся на запылившийся циферблат и замер на нём до тех пор, пока их бой не прекратился. Было восемь часов вечера, я заметил, что Л. нахмурился, и в это время в его взгляде можно было увидеть неприкрытое беспокойство, перемешанное с уже давно знакомой мне холодной яростью. Похоже, до этого он не замечал хода времени, ведь мы давно не виделись и весьма увлеклись разговором, но теперь становилось понятно, что что-то пошло не так. Но он вовремя спохватился, отрываясь от изучения циферблата, и снова повернулся ко мне.
- Я не такой ублюдок, чтобы обижать женщин, - Л. снова изобразил на своём лице привычную спокойную улыбку, но я видел, с каким усилием он сжимает в руке бутылку.
- Прекрати, я же вижу, что ты врёшь, - негромко отозвался я. – Зачем?
Он уже открыл рот, чтобы ответить мне, и, похоже, ответить довольно грубо, но не успел произнести ни слова, как из коридора донёсся щелчок замка, а затем звук открывающейся двери. Л. замер, прислушиваясь тихому постукиванию каблуков и шороху снимаемой верхней одежды, словно борзая во время охоты. Я в недоумении чуть приподнял брови и обернулся к дверному проёму комнаты, в котором, к моему удивлению, через несколько секунд появилась женщина. Вот уж никогда бы не подумал, что Л. способен дать кому-то из многочисленных подружек ключи от своей квартиры!
Это была красивая стройная брюнетка с завитыми, красиво уложенными локонами. Она была одета в строгий тёмно-синий костюм, и я невольно обратил внимание на то, как соблазнительны её бёдра, чётко обрисованные узкой юбкой, и длинные ноги в капроновых чулках. Именно такой, по моим представлениям, и должна быть идеальная женщина, и в который раз зависть к популярности Л. принялась злобно грызть меня изнутри. Женщина на ходу снимала пиджак, под которым оказалась белая блуза с коротким рукавом, изящно приталенная и изумительно подчёркивающая округлости её груди.
При виде меня на её лице появилось столь же недоумённое выражение, как и на моём собственном, но затем она перевела взгляд на Л. и, похоже, в тот же момент совершенно забыла о моём существовании. По тому, как она замерла, отчего пиджак, не до конца снятый с одной руки, так и повис над полом, и по выражению её красивых серых глаз я понял, что она в смятении, если не сказать – испугана. Я обернулся на своего приятеля, и причина такой реакции стала ясна как божий день: ни один мускул не дрогнул на его лице, однако одного взгляда на него было достаточно, чтобы испытать желание ссутулиться и вжать голову в плечи, пытаясь слиться с креслом. Я видел Л. в ярости всего пару раз, однако моего опыта хватало, чтобы знать, что в таком состоянии он способен без всякой осторожности полезть в драку с чемпионом по боксу в тяжёлом весе, а здесь перед ним стояла всего лишь хрупкая женщина. И уже один этот момент в моих глазах стал ясным подтверждением известных мне слухов.
- Где ты была? – спросил он негромко, и в его тоне явственно слышались напряжённые ноты, словно он силился не повышать при мне на неё голос. Я снова перевёл взгляд на женщину, отмечая, с каким усилием её пальцы сжимают ткань висящего на одном рукаве пиджака. Она по-прежнему стояла в той же позе, словно боялась пошевелиться, как в джунглях, когда замечаешь, что мимо твоей ноги проползает ядовитая змея.
- Я… встретила подругу по пути домой… - оправдывающимся тоном ответила она и, вспомнив, наконец, о присутствии в комнате ещё одного человека, бросила мне быстрый, жалобный взгляд, словно умоляла защитить её. Но я был в таком замешательстве, что просто не знал, какую реплику я могу вставить в их разговор, особенно когда обратил внимание на едва заметный за рукавом синяк на её руке. Почему-то я сразу подумал, что он появился далеко не без помощи Л., хотя эта его подружка вполне могла и просто удариться обо что-нибудь.
- Ты могла позвонить и предупредить, что задержишься, - безаппеляционно сообщил Л.. Казалось, его вообще не волнуют её оправдания, он готов был придираться к каждому слову, взгляду, жесту, просто желая обвинить. Он делал так иногда, когда хотел найти повод избавиться от очередной своей девочки, но в этот раз было в нём что-то не так, только я, увы, никак не мог вычислить, что именно. Сейчас происходящее действительно напоминало сцену ревности, а не простую попытку прицепиться к какой-нибудь мелочи.
- Но ты же не предупреждал меня, что сегодня встретишься с другом! – казалось, эта женщина пытается ухватиться за меня, как за последнюю соломинку, которая удержала бы ситуацию под контролем, но Л. и слышать ничего не хотел:
- Но я был дома!! – он таки не удержался и повысил голос. – И он уже собирается уходить.
Конечно, уходить я вовсе не собирался, однако смиренно принял эту попытку избавиться от моего присутствия при чужой ссоре. С одной стороны, мне невероятно хотелось остаться и защитить это испуганное хрупкое создание от той угрозы, которую представлял собой сейчас Л., но, с другой стороны, это же было не моё дело, а я никогда не любил вмешиваться в чужую личную жизнь. Терзаемый своими сомнениями, я молча поднялся и, отойдя к дверному проёму, призывно посмотрел на друга, намекая на то, что в рамках вежливости не мешало бы меня и проводить. Поняв намёк, Л. заставил себя проследовать за мной в коридор, где я обулся и взял свой зонт. Однако, когда входная дверь открылась, на меня что-то нашло, и я, проигнорировав написанное на лице приятеля желание поскорее от меня отделаться, схватил его за рукав и вытащил следом за собой на лестничную клетку.
- Прогуляешься со мной пять минут, - бесстрашно заявил я и, пока он не успел прийти в себя от неожиданности, втолкнул его в лифт и нажал кнопку первого этажа. Л. попытался выскользнуть, когда двери уже закрывались, но я словно бы не нарочно перегородил собой проход, и ему пришлось спуститься со мной вниз. – Предлагаю сделать перекур, пока я не ушёл, - не подумайте, что я и в самом деле такой уж храбрый малый, но сейчас я больше боялся за ту красавицу, что мы оставили в его квартире. Я должен был сделать хоть что-нибудь, задержать его, потому что мне было доподлинно известно, что Л. так же быстро остывает, как вспыхивает.
- Какого чёрта?! – возмутился он, сжимая кулаки.
- Остынь, - осуждающе бросил я, выходя из подъезда и придерживая для него дверь. Если он просто сжимает кулаки, значит, уже начал успокаиваться, в противном случае я уже без всяких предупреждений получил бы хорошего пинка. – Что ты завёлся из-за какой-то ерунды?
- Сам не знаю, - он вышел следом за мной и, достав из кармана пачку сигарет, закурил, задумчиво изучая взглядом сырую опустевшую улицу.
Серый дым медленно поднимался вверх в густом влажном воздухе, терпкий табачный запах въедался в кожу, как всегда во время дождя. Мы молча курили и думали, каждый о своём. Я полагал, что когда Л. придёт домой, будет уже достаточно спокоен, чтобы забыть о произошедшей ссоре, хотя и не был полностью в этом уверен.
- Ненавижу это… - пробормотал, наконец, мой друг, бросая окурок в лужу. Что «это», он, по-видимому, объяснять не собирался, поскольку повернулся к двери и набрал код. – Пойду я.
И только тут я осознал, что именно было в нём не так в этот вечер, что именно изменилось в его поведении, что заставило его так разозлиться из-за какой-то мелочи.
- Так вот как она выглядит? – улыбнулся я. – Твоя любовь…
Он не ответил, но его рука, открывая дверь, на короткое мгновение остановилась, после чего Л. зашёл обратно в подъезд. А я… Я долго ещё смотрел на дверь, вспоминая его удаляющуюся спину, и улыбался. Вот уж что-что никогда не приходило мне в голову, так это то, что и он способен вот так сходить по кому-то с ума…
14.05.09-15.05.09
Kira
Предосторожность: я ожидаю конструктивной и обоснованной критики, а поэтому заранее попрошу воздержаться от комментариев в стиле "всё хорошо" или "всё плохо" без дополнительных разъяснений.
Этот человек сидел напротив меня в широком кресле с удобными высокими подлокотниками, и свет, пробивавшийся сквозь небольшое пространство между прикрытыми шторами, будто скальпелем вырезал на фоне бледного неба его аккуратный профиль. На вид мужчине можно было дать от двадцати восьми до тридцати лет, хотя я точно знал, что ему только недавно исполнилось двадцать пять. Сколько я его помню, а мы были знакомы к тому моменту уже порядка шести-семи лет, он всегда казался старше, чем был на самом деле. Он даже мыслил слишком взросло, на мой взгляд, чем должен был мужчина его лет, хотя и позволял себе порой совершенно безрассудные и необдуманные поступки. Пожалуй, я не стану открывать вам его истинного имени, хотя бы потому, что сам он не считал это имя настоящим и никогда не любил его. Для краткости я назову его просто «Л.», я всегда любил эту букву.
Л. не был особенно красив: правильные, почти симметричные черты лица, обрамлённые светло-русыми прядями когда-то коротко остриженных, но уже основательно отросших волос, тонкие губы, волевой подбородок, острый нос и глубокие тёмно-карие глаза, постоянно хранившие в себе едва заметный отпечаток одиночества. Л. не был высок, около ста восьмидесяти сантиметров, но всегда казался немного выше за счёт своей худобы, не обладал он и широким размахом плеч, и особенной физической силой. В общем, он не являл собой ничего такого уж примечательного, однако было в его внешности что-то, невидимое для меня, но очень привлекательное для женщин. Тайно я одновременно завидовал ему, чуть ли не по два раза в неделю менявшему подружек, и восхищался им, единственным среди моих знакомых способным получить любую. Казалось, окажись я на его месте, чувствовал бы себя на седьмом небе от счастья – он же мучился от скуки.
Л. быстро терял интерес к своим поклонницам. Знаете, как бывает с книгами – залюбуешься красивой обложкой, почитаешь рекламу, да и выложишь определённую сумму за неё. Иному она покажется донельзя интересной, а другой, не прочитав и пары глав, уже будет знать, что произойдёт дальше и чем всё кончится. Так и Л. – увлекался, вносил определённый процент ухаживаний, добиваясь своей цели, а потом, не пробыв с ней и нескольких дней, разочаровывался, начинал скучать и, наконец, искать что-нибудь другое. Поведение женщин, их страхи, их мысли – он словно читал их, и я даже представить себе не мог, какой должна быть та, кто сумеет заполучить его по-настоящему, да и существует ли такая вообще?
- Что-то не так? – услышал я его спокойный голос, звук которого вырвал меня из моих размышлений так неожиданно, что я даже не сразу понял суть вопроса.
- А… нет, всё в порядке, - я слабо улыбнулся, пытаясь скрыть свою неловкость. Похоже, что я так и рассматривал его неосознанно эти несколько минут. – Просто немного задумался.
- Да? И о чём же? – он взял со стола свою бутылку пива и сделал небольшой глоток, заинтересованно глядя на меня.
- Да так… Говорят, твоя очередная подружка протянула с тобой целый месяц, - я посмотрел на него не меньшим интересом.
- Так ты об этом, - Л. коротко усмехнулся, словно моё замечание показалось ему забавным. – И что же в этом не так?
- Просто я удивлён, как она может так долго терпеть твой мерзкий характер! – пошутил я, тихо посмеиваясь. Он тоже засмеялся, но почему-то эта реакция показалась мне наигранной. Конечно, я мог просто ошибаться. Всё дело в том, что, сколько я помню Л., по его лицу очень редко можно было понять его истинные эмоции – при мне он улыбался почти всегда, даже во время затяжных депрессий, о которых я узнавал лишь потом с его слов. Улыбка покидала его лицо только в моменты глубокой задумчивости или же, когда он был сосредоточен на каком-нибудь деле. Наверное, ему просто не нравились расспросы.
- Что ты, я с ней просто ангел! – ответил Л., чуть кривя губы в своей привычной, ни о чём не говорящей улыбке.
- А я слышал, что ты бьёшь её… - я внимательно посмотрел в его тёмные глаза, пытаясь отыскать в них подтверждение либо же опровержение этих слухов. Я знал, что ожидать от него можно было чего угодно, но ни в какую не хотел верить, что он способен поднять руку на слабую девушку.
- Где ты услышал такую глупость? – на какое-то мгновение улыбка исчезла с его губ, но затем вернулась снова. Он отвёл взгляд и снова потянулся за своим пивом.
- Я уже не помню, - честно сознался я, пожимая плечами, но почему-то мне показалось, что не такая уж это и глупость.
- Я похож на человека, который способен ударить женщину? – задумчиво поинтересовался он, словно прикидывая в уме, в чём могло бы заключаться такое сходство. Я неуверенно отвёл взгляд, упершись им в стену, и снова пожал плечами, потому что, честно говоря, психолог из меня никакой, и я при всём желании не смог бы в толпе людей выделить, кто может ударить женщину, а кто – нет.
Внезапно я вздрогнул: несмотря на то, что в мире уже наступил двадцать первый век, у Л. всё ещё стояли старые часы, и в этот момент звук первого их удара так резко и неожиданно ворвался в тишину квартиры, что на мгновение испугал меня. Взгляд моего друга взметнулся на запылившийся циферблат и замер на нём до тех пор, пока их бой не прекратился. Было восемь часов вечера, я заметил, что Л. нахмурился, и в это время в его взгляде можно было увидеть неприкрытое беспокойство, перемешанное с уже давно знакомой мне холодной яростью. Похоже, до этого он не замечал хода времени, ведь мы давно не виделись и весьма увлеклись разговором, но теперь становилось понятно, что что-то пошло не так. Но он вовремя спохватился, отрываясь от изучения циферблата, и снова повернулся ко мне.
- Я не такой ублюдок, чтобы обижать женщин, - Л. снова изобразил на своём лице привычную спокойную улыбку, но я видел, с каким усилием он сжимает в руке бутылку.
- Прекрати, я же вижу, что ты врёшь, - негромко отозвался я. – Зачем?
Он уже открыл рот, чтобы ответить мне, и, похоже, ответить довольно грубо, но не успел произнести ни слова, как из коридора донёсся щелчок замка, а затем звук открывающейся двери. Л. замер, прислушиваясь тихому постукиванию каблуков и шороху снимаемой верхней одежды, словно борзая во время охоты. Я в недоумении чуть приподнял брови и обернулся к дверному проёму комнаты, в котором, к моему удивлению, через несколько секунд появилась женщина. Вот уж никогда бы не подумал, что Л. способен дать кому-то из многочисленных подружек ключи от своей квартиры!
Это была красивая стройная брюнетка с завитыми, красиво уложенными локонами. Она была одета в строгий тёмно-синий костюм, и я невольно обратил внимание на то, как соблазнительны её бёдра, чётко обрисованные узкой юбкой, и длинные ноги в капроновых чулках. Именно такой, по моим представлениям, и должна быть идеальная женщина, и в который раз зависть к популярности Л. принялась злобно грызть меня изнутри. Женщина на ходу снимала пиджак, под которым оказалась белая блуза с коротким рукавом, изящно приталенная и изумительно подчёркивающая округлости её груди.
При виде меня на её лице появилось столь же недоумённое выражение, как и на моём собственном, но затем она перевела взгляд на Л. и, похоже, в тот же момент совершенно забыла о моём существовании. По тому, как она замерла, отчего пиджак, не до конца снятый с одной руки, так и повис над полом, и по выражению её красивых серых глаз я понял, что она в смятении, если не сказать – испугана. Я обернулся на своего приятеля, и причина такой реакции стала ясна как божий день: ни один мускул не дрогнул на его лице, однако одного взгляда на него было достаточно, чтобы испытать желание ссутулиться и вжать голову в плечи, пытаясь слиться с креслом. Я видел Л. в ярости всего пару раз, однако моего опыта хватало, чтобы знать, что в таком состоянии он способен без всякой осторожности полезть в драку с чемпионом по боксу в тяжёлом весе, а здесь перед ним стояла всего лишь хрупкая женщина. И уже один этот момент в моих глазах стал ясным подтверждением известных мне слухов.
- Где ты была? – спросил он негромко, и в его тоне явственно слышались напряжённые ноты, словно он силился не повышать при мне на неё голос. Я снова перевёл взгляд на женщину, отмечая, с каким усилием её пальцы сжимают ткань висящего на одном рукаве пиджака. Она по-прежнему стояла в той же позе, словно боялась пошевелиться, как в джунглях, когда замечаешь, что мимо твоей ноги проползает ядовитая змея.
- Я… встретила подругу по пути домой… - оправдывающимся тоном ответила она и, вспомнив, наконец, о присутствии в комнате ещё одного человека, бросила мне быстрый, жалобный взгляд, словно умоляла защитить её. Но я был в таком замешательстве, что просто не знал, какую реплику я могу вставить в их разговор, особенно когда обратил внимание на едва заметный за рукавом синяк на её руке. Почему-то я сразу подумал, что он появился далеко не без помощи Л., хотя эта его подружка вполне могла и просто удариться обо что-нибудь.
- Ты могла позвонить и предупредить, что задержишься, - безаппеляционно сообщил Л.. Казалось, его вообще не волнуют её оправдания, он готов был придираться к каждому слову, взгляду, жесту, просто желая обвинить. Он делал так иногда, когда хотел найти повод избавиться от очередной своей девочки, но в этот раз было в нём что-то не так, только я, увы, никак не мог вычислить, что именно. Сейчас происходящее действительно напоминало сцену ревности, а не простую попытку прицепиться к какой-нибудь мелочи.
- Но ты же не предупреждал меня, что сегодня встретишься с другом! – казалось, эта женщина пытается ухватиться за меня, как за последнюю соломинку, которая удержала бы ситуацию под контролем, но Л. и слышать ничего не хотел:
- Но я был дома!! – он таки не удержался и повысил голос. – И он уже собирается уходить.
Конечно, уходить я вовсе не собирался, однако смиренно принял эту попытку избавиться от моего присутствия при чужой ссоре. С одной стороны, мне невероятно хотелось остаться и защитить это испуганное хрупкое создание от той угрозы, которую представлял собой сейчас Л., но, с другой стороны, это же было не моё дело, а я никогда не любил вмешиваться в чужую личную жизнь. Терзаемый своими сомнениями, я молча поднялся и, отойдя к дверному проёму, призывно посмотрел на друга, намекая на то, что в рамках вежливости не мешало бы меня и проводить. Поняв намёк, Л. заставил себя проследовать за мной в коридор, где я обулся и взял свой зонт. Однако, когда входная дверь открылась, на меня что-то нашло, и я, проигнорировав написанное на лице приятеля желание поскорее от меня отделаться, схватил его за рукав и вытащил следом за собой на лестничную клетку.
- Прогуляешься со мной пять минут, - бесстрашно заявил я и, пока он не успел прийти в себя от неожиданности, втолкнул его в лифт и нажал кнопку первого этажа. Л. попытался выскользнуть, когда двери уже закрывались, но я словно бы не нарочно перегородил собой проход, и ему пришлось спуститься со мной вниз. – Предлагаю сделать перекур, пока я не ушёл, - не подумайте, что я и в самом деле такой уж храбрый малый, но сейчас я больше боялся за ту красавицу, что мы оставили в его квартире. Я должен был сделать хоть что-нибудь, задержать его, потому что мне было доподлинно известно, что Л. так же быстро остывает, как вспыхивает.
- Какого чёрта?! – возмутился он, сжимая кулаки.
- Остынь, - осуждающе бросил я, выходя из подъезда и придерживая для него дверь. Если он просто сжимает кулаки, значит, уже начал успокаиваться, в противном случае я уже без всяких предупреждений получил бы хорошего пинка. – Что ты завёлся из-за какой-то ерунды?
- Сам не знаю, - он вышел следом за мной и, достав из кармана пачку сигарет, закурил, задумчиво изучая взглядом сырую опустевшую улицу.
Серый дым медленно поднимался вверх в густом влажном воздухе, терпкий табачный запах въедался в кожу, как всегда во время дождя. Мы молча курили и думали, каждый о своём. Я полагал, что когда Л. придёт домой, будет уже достаточно спокоен, чтобы забыть о произошедшей ссоре, хотя и не был полностью в этом уверен.
- Ненавижу это… - пробормотал, наконец, мой друг, бросая окурок в лужу. Что «это», он, по-видимому, объяснять не собирался, поскольку повернулся к двери и набрал код. – Пойду я.
И только тут я осознал, что именно было в нём не так в этот вечер, что именно изменилось в его поведении, что заставило его так разозлиться из-за какой-то мелочи.
- Так вот как она выглядит? – улыбнулся я. – Твоя любовь…
Он не ответил, но его рука, открывая дверь, на короткое мгновение остановилась, после чего Л. зашёл обратно в подъезд. А я… Я долго ещё смотрел на дверь, вспоминая его удаляющуюся спину, и улыбался. Вот уж что-что никогда не приходило мне в голову, так это то, что и он способен вот так сходить по кому-то с ума…
14.05.09-15.05.09
Kira
Автор: Dead Merry
Бета: Anaitel
От беты: автор не имеет доступа к Интернету, посему выкладываю я. Все комментарии и замечания будут переданы, рассмотрены и обдуманы. Принимаем осмысленную и аргументированную критику.
Мне так тебя не хватает,
В душе твой образ я храню.
Мне интересно: кто-то знает:
Как сильно я тебя люблю?
Я потянусь к тебе рукой,
Безмолвно помощи прося…
В воспоминаньях января твои печальные глаза…
Свой мертвый мир я не покину –
Нет, ни за что и никогда! –
Пусть светит беспросветной ночью
Мая печальная звезда.
И не заснет моя любовь,
Хоть от нее мне только боль –
Ты превращаешь ее в кровь и горькую морскую соль…
Мне так страшно без тебя.
Ты превратил живое в прах.
Хранят молчанье небеса.
И Солнце не в моих руках.
Погасли свечи и глаза,
Внутри – в душе – погас огонь,
И сизый пепел на губах,
Дождь капает в мою ладонь…
Но не могу я отпустить,
Не могу тебя забыть-простить…
Седые лица не-подруг…
Ты подари мне снова свет.
Опять замкнется мертвый круг…
Но покажи опять рассвет.
На мой немой вопрос ответь –
Купи мне в рай один билет –
Ведь мне в аду гнить столько лет, когда тебя со мною нет…
И не заснет моя любовь,
Хоть от нее мне только боль –
Ты превращаешь ее в кровь и горькую морскую соль…
Бета: Anaitel
От беты: автор не имеет доступа к Интернету, посему выкладываю я. Все комментарии и замечания будут переданы, рассмотрены и обдуманы. Принимаем осмысленную и аргументированную критику.
Мне так тебя не хватает,
В душе твой образ я храню.
Мне интересно: кто-то знает:
Как сильно я тебя люблю?
Я потянусь к тебе рукой,
Безмолвно помощи прося…
В воспоминаньях января твои печальные глаза…
Свой мертвый мир я не покину –
Нет, ни за что и никогда! –
Пусть светит беспросветной ночью
Мая печальная звезда.
И не заснет моя любовь,
Хоть от нее мне только боль –
Ты превращаешь ее в кровь и горькую морскую соль…
Мне так страшно без тебя.
Ты превратил живое в прах.
Хранят молчанье небеса.
И Солнце не в моих руках.
Погасли свечи и глаза,
Внутри – в душе – погас огонь,
И сизый пепел на губах,
Дождь капает в мою ладонь…
Но не могу я отпустить,
Не могу тебя забыть-простить…
Седые лица не-подруг…
Ты подари мне снова свет.
Опять замкнется мертвый круг…
Но покажи опять рассвет.
На мой немой вопрос ответь –
Купи мне в рай один билет –
Ведь мне в аду гнить столько лет, когда тебя со мною нет…
И не заснет моя любовь,
Хоть от нее мне только боль –
Ты превращаешь ее в кровь и горькую морскую соль…
воскресенье, 24 мая 2009