вторник, 22 декабря 2009
понедельник, 21 декабря 2009
Не очень приятно просыпаться из-за того, что тело затекло и онемело. Что, впрочем, не удивительно, если учесть, что спать-то пришлось внутри небольшой пещерки у моря.
Солнце еще не взошло, но темнота была уже не такой мрачной и пугающей, какой она бывает в начале ночи. Медленно встаю. Потягиваюсь. Мышцы вытягиваются. Тело получает долгожданную свободу от каменного ложа.
С разбега по песчаному пляжу с криком, в, еще холодную, для конца мая, воду. Несколько сильных гребков вперед. Хорошо.
Хорошо ли? Проклятие. Учитель, как вы могли вчера мне все это высказать. Почему, вот почему вам не нравится все, что я делаю? Каждая моя песня, по-вашему, должна переписываться, подобранные аккорды к вашим творениям всенепременно в корне неверны. Это отношение кому угодно надоест. Мне вот, надоело. Надоесть, то, конечно, надоело. И сбежать, вроде и сбежал. А делать теперь что? За душой ни бронзовой лиры ни золотого драккара. Даже поесть не на что. Домой возвращаться? Так нет дома. Никакого. Нигде. Последний год был учитель. Даже имя он мне новое дал, вместо короткого, крестьянского имени. Нормальное, достойное ученика мененстреля. Учитель! Вы идиот! Как есть хочется. Почему, убегая, ума хватило вещи и одеяло забрать, а еды или денег нет? Вот ж. Если не везет, так во всем.
Вернувшись в пещеры, снова развел костер, хвала, дрова со вчера оставались. И вот так я сидел и смотрел на огонь. Тепло. Постепенно в пещерке снова стало тепло. Привычно притягиваю к себе, отложенную ранее в сторону лютню. Прижимая лады. Привычно начинаю с простых упражнений. Постепенно начинаю мурлыкать песенку. Даже, скорее, это колыбельная. Не моего авторства… что-то на эльфийском. Учитель часто ее напевал, если мы ночевали далеко от цивилизации. Под треск костра она хорошо звучит.
Согретый теплом костра, я не заметил как снова уснул.
Во-второй раз я проснулся, когда солнце было уже высоко. Мне было жарко. И где-то совсем рядом пахло жаренной рыбой. Кажется, я даже слышу как трещит масло. Наверное, это моя фантазия рисовала такие вкусные образы.
Окончательно меня разбудило то, что совсем рядом кто-то перебирал струны лютни. При чем струны были из серебра. А на моей лютне струны металлические. Так быстро я не вскакивал никогда. Хвала, одеяло не упустил, иначе предстал бы перед учителем в чем мать родила.
Юэ сэ Гилларад, бывший эльфийский советник, а ныне странствующий менестрель и мой учитель по совместительству, сидел на валуне возле моего укрытия и тихо наигрывал что-то. Яркое солнце делало его похожим на ангела. Рыжие волосы теперь казались жидким золотом, струящимся по плечам. Светлая кожа казалась почти прозрачной. Везет эльфам, они всегда такие красивые. Почти все. Нет, видел я парочку полукровок. Вот их красивыми назвать трудно. А чистокровные, как Юэ… О.. это сказка, песня, вдохновение.
Учитель не поворачивался, и я поспешно оделся. Только потом смог оглядеться вокруг. Запах жаренной рыбы мне не снился. Действительно. Возле костра на сковороде еще лежали две крупные рыбины. Я глотнул слюну. Вот ж. Обидно. Нет, не притронусь.
-Тебе стоит поесть, Дарки, мальчик мой. – Этот… Этот наглый эльф даже не повернулся. Поесть?! Да как он… Смеет предлагать мне есть его стряпню.. как он… А что он тут делает?
Хм. Рыба жарена врагом. Значит, припасы врага надо уничтожать. Я таки устроился на коленях возле сковороды, и принялся с жадностью, почти не жуя, уничтожать крупную рыбину. Учитель все это время перебирал струны лютни. Наконец, утолив первый голод, я прислушался, что там этот высокомерный гад играет? А?! Не может быть.
-Жду, туманами согрет,
Жду, сияет крестоцвет,
Жду, когда отпустит лес
На сонный луг
Законного владыку этих мест. – Невозможно. Это ж.. моя песня. Почти не переделанная, только кое –где рифма исправлена, да перебор другой подобран. С ума сойти. Это.. это и правда зазвучало великолепно.
Эльф допел последнюю строку, пальцы в последний раз скользнули по струнам, довершая перебор. Лютня замолчала. Вечно-молодой мужчина спрыгнул с камня. Наклонился, поскольку пещерка была для него низковата, и подошел ко мне. Я одарил его мрачным взглядом снизу-вверх. Мастер вздохнул и сел рядом.
-Успокоился? Или еще побегать хочется? – поинтересовался он, в своей привычной, какой-то равнодушно-мрачной манере.
-А вам какое дело? – фыркнул я, скрестив руки на груди.
-Возможно, никакого. Но тогда… зачем я искал тебя добрую часть ночи? – Он? Искал? Меня? Ой, хватит заливать. Стал бы он искать меня. Или… действительно искал? Иначе, что бы ему тут делать. Судя, по кругам под глазами и порванного рукава его, всегда идеально белой, рубашки, точно искал. Но зачем? Что бы снова заявить мне, что я бездарен? Спасибо, я и без него знаю.
-Че надо? – мой тон становился все грубее и раздраженнее.
-Хм… забрать одного ученика-менестреля, возможно. Или, мимо проходил и решил пожарить рыбу и накормить голодного.
-Второе, явно больше похоже на правду.
-Все, мальчик, успокаивайся и собирайся. Нам пора идти дальше. – Нам? Он, что, намерен меня и дальше учить. Впрочем, какая разница. Может учить. А может и снова эксплуатировать в качестве слуги. Имеет право. Почему? Ну, примерно Год или полтора назад еще не существовало никакого Дарки.
Был Лас, мальчик-раб у богатого аристократа. Работой которого было развлекать господина и гостей пением. Мальчик этот страстно мечтал о свободе. О вольных хлебах бродячего музыканта. Пока, однажды, маленькому рабу не подвернулся шанс. Которым он воспользовался.
Это был день субботний и праздник. На главной площади выступали бродячие актеры и музыканты. И Аристократу было угодно взять с собой любимую игрушку. Только вот игрушка случайно услышала, как поет один менестрель. Прекрасный, высокий голос. Невозможно было не запеть. И раб запел. Менестрель поднял голову, ища того, кто подпевает ему. Затем поднялся. Подошел к хозяину и… после недолгого разговора, хозяин передал ключи от ошейника менестрелю.
Ну, этот хозяин оказался лучше предыдущего. Хотя бы не заставлял есть с пола, да сапоги ему вылизывать. А вот таскать вещи, водить коней к ручью, готовить и стирать еще и как заставлял. И тоже требовал, что бы мальчик пел. Много, часто и желательно громко. За одно учил грамоте и счету. А спустя примерно пол года, расстегнул ошейник, подарил парню лютню и предложил стать учеником. И дал новое имя. Дарки. Темный.
-Слушаюсь… хозяин! – сквозь зубы процедил я. Затушил костер, выкинул остатки рыбы. Может птицы склюют или бродячие кошки поживятся. Прежде, чем убрать в чехол инструмент, я сбегал к морю и вымыл руки. Лютня в моих злоключениях не виновата. Я берег ее и буду дальше беречь. Кажется, этот поступок учитель оценил, судя по одобрительной усмешке. Да уж, только по ней можно понять, когда он мной доволен, пень мрачный. Я закинул на спину вещи. Все то, что вчера стащил, пока учителя не было рядом.
До гостиницы мы оба молчали. Я делал вид, что я покорный слуга. Юэ, наверное, что ничего не случилось. Наверное, потому что я лично ни в чем не был уверен. Даже в том, будет ли он учить меня дальше. А хотелось бы. Мрачный пень как ни крути - отлично объясняет. А что не может объяснить словами, может медленно показать. И, даже если мной недоволен, недоучил что или не отработал - меня и пальцем не тронет. А если вспомнить моего предыдущего хозяина.. Тому было по сути плевать, сорву я голос от боли или нет. Хотя… Не берусь утверждать, что в этот раз ничего не будет. Честно, так смело я поступил впервые.
Возвращаться в номер гостиницы было неприятно. Да и страшновато. Кто его знает, что сейчас будет. Обычная дешевая комнатушка. Две кровати, шкаф да стол, да засаленные шторы на грязном окне. А ведь за выступления учителю всегда очень хорошо платили. Непонятно, куда он только деньги девает. И не объясняет ничего. Он вообще никогда ни о чем не рассказывает. Ни о своих планах, ни о чувствах.
Эльф и сейчас не собирался о чем-либо говорить. Он упал на кровать, отвернулся к стене и мрачно пробурчал:
-Разбуди через два часа… - И тут ж заснул. Чего это он? Никогда не видел, что бы он спал днем. Нет, похоже, все ж не врал про ночные поиски. Определенно не врал. Я все больше в это верю. Но почему он не мог оставить меня в покое.
Что бы не мешать сну, я покинул комнату, спустившись в трактир, расположенный на первом этаже гостиницы, устроился в углу и снова принялся разминать пальцы. Честное слово, иногда повторение одних и тех ж упражнений вводит меня состояние ступора. Или вызывает желание что-нибудь сделать с инструментом. Надоедает, жутко. Вот честное слово. Но учитель поставил такое условие, что бы каждый раз я повторял одно и то же. Пока по крайне мере не начну выступать самостоятельно, без его присмотра. А пока мне до этого далеко. Ну, как он сам говорит. Не знаю, верить ли ему, или нет. Нет, играю я, безусловно, не так здорово как он. Но ведь куда лучше чем в начале. За мой стол, не спросив разрешения, подсел какой-то хорошо одетый мужик. Улыбнулся, обнажив крывые зубы.
-Ты, пацан. Ты ученик Юэ Гилларада? - Спросил неожиданный собеседник. Мне пришлось осторожно кивнуть. Думаю, лютня в моих руках итак стала ему достойным ответом. – Тогда передай своему наставнику, что завтра свадьба у ее превосходительства графини Сайери, и она желает, что бы учитель твой играл на церемонии. – Приглашение это не вызвало у меня ни малейшего удивления, Юэ часто приглашали на подобные мероприятия.
-Я передам учителю ваше приглашение. Во сколько, вы сказали, церемония?
-Я не говорил еще. Церемония будет в час. В поместье графини. Вот аванс. – Передо мной на стол мой неожиданный собеседник кинул мешочек с деньгами. Я сунул в него нос и несколько удивился. Там было около сотни золотых. Это… Это ж целое состояние. Ему что, так каждый раз платят. Да еще только аванс… Сколько ж он получает обычно? Хм. Чем дальше, тем интереснее. Заказать что ли себе что вкусного поесть. Ибо этот хмырь не балует меня обычно. Точно, точно.
Стоило этому богатею покинуть трактир, как я тут ж сунул в кошелек руку и вытянул несколько золотых, а еще минут через 30 я сидел в ресторане в другом конце города и поедал пирог со сливками. Я за свои мучения это заслужил. Пирог был необыкновенно вкусным. Так и таял на языке.
Так что назад в гостиницу я вернулся сытый, довольный и облегчивший гонорар монет на 10. Как раз пришло время будить этого пня. Как оказалось, можно было не волноваться. Они уже изволили проснуться и теперь собирали вещи. Я кинул на его кровать деньги и рассказал о визите клиента. Учитель поднял кошелек, взвесил его на руке.
-Ты что-нибудь отсюда брал? – спроси он, испытующе на меня смотря. Я хотел было ответить правду, но почему-то не сделал этого.
-Нет, не брал, зачем мне это? - фыркнул я и тоже принялся собирать свои вещи.
-Забирай сумки и иди, подготовь коней к путешествию. Раз взял гонорар.. придется выступать… - велел Юэ. Я отвесил ему поклон и спустился в конюшни. Наши бессменные спутники-кони фыркали и недовольно дергали ушами, когда я крепил узду.
-Больно. Понимаю. Не сердитесь. – гладил я их по мордам. Лошади не отвечали. – Эх вы… вам хорошо, ночевали в тепле. Поужинали нормально. А мне пришлось спать непонятно где. Это между прочим было ужасно. – Мастер спустился, молча запрыгнул на лошадь и жестом велел следовать за ним. Чего-то он странно долго собирался. И одет не по дорожному. Вот этот широкий пояс он вообще при мне не одевал ни разу. С чего бы?
Юэ ехал молча. Мимо домов и магазинов к воротам города. Для менестреля он и был на редкость неразговорчив. Обычно говорили, что не знает каждая собака в городе - расскажет менестрель. А из этого, кроме песен, лишнего слова не вытянешь. И сейчас вот я лично не понимаю сердится он еще или нет. Мой конь шел вровень с его. И я мог заниматься любимым делом, именно рассматривать руки эльфа. Красивые тонкие и ловкие пальцы, светлая кожа, аккуратно постриженные и подпиленные ногти. Тут иная девушка могла бы позавидовать таким великолепным рукам. Даже следов от струн никогда не остается, сколько часов бы он не играл. А у меня за первый ж месяц кожа огрубела.
Через пол часа мы уже ехали через лес, тот самый за которым будет нужное нам поместье. К сожалению лес довольно большой, на сколько я помню. Придется в нем ночевать.
Так и случилось. Как только солнце скрылось за горизонтом, Юэ свернул с наезженного тракта вниз к полянке у реки. Расседлал коней и отпустил их вольно гулять. От нас они не убегут. Уже проверено. Учитель приказал мне готовить все к ночлегу. А сам повел себя довольно странно. Как правило, именно он ставил дорожную палатку и всегда с нее начинал. А тут отошел к реке, долго смотрел на воду, потом подошел к орешнику. Долго ощупывал ветки, покосился на меня. Хмыкнул.
-Иди хворост собирай… - вдруг велел он. Ну, это уже более привычно. Что за странные выходки с его стороны? Вообще узнать его не могу.
Люблю гулять по лесу. В любое время года. А сейчас еще и лето, пусть уже приближающееся к концу. Прички поют…Покой. Великолепно. Цветы и запах меда. Лишь бы дикие животные откуда не вылезли. Ибо был уже неприятный опыт общения. Виде здорового косолапого дяди Миши, который появился откуда-то сбоку. Хвала, я тогда с перепугу в обморок свалился и монстр убрался. Но больше такого тесного знакомства не хочу. От воспоминаний по спине прошел холодок. Очень неприятный. Так что хворост был принесен к месту ночлега быстрее обычного. И я заметил как учитель перед моим появлением что-то опустил в воду. Странно.
Ужин, затем урок при свете костра. Романтично даже как-то. Будь учитель не собой, а красивой эльфийской девой, вечер бы совсем удался. Ну, чего нет, того нет. Будем радоваться тому, что имеем.
Ночью пошел дождь. Крупные капли стучали по ткани палатки. Потушили костер. Я долго не мог заснуть, поскольку мне было холодно. Тонкое одеяло совсем не согревало. Пока учитель не укрыл меня еще чем-то. Тогда я согрелся и уснул. Утром оказалось, что он отдал мне свое одеяло. А сам спал так. Даже как-то стыдно стало. С чего этот пень так заботится обо мне? Делать ему больше нечего? Зануда.
Отличное утро. Теплое солнце, капли блестят на траве. Немного холодно, но это даже хорошо. Так, как обычно надо было развести костер, да поставить греться воду. Половина хвороста не промокла, поскольку была занесена в палатку. Так что без завтрака мы не останемся. Но тут Юэ проснулся. Эльф долго приводил себя порядок, не торопясь приниматься возиться с завтраком. Потом посмотрел на меня.
-Дарки, разве я учил тебя брать что без спроса? – у меня дрожь по спине прошла. Он что узнал о деньгах? Только этого не хватало, – за побег я тебя простил. А вот за это ты вынуждаешь меня принять меры… вынеси из палатки покрывала и расстели на траве. – вдруг велел он. Что он задумал. Не нравятся мне его слова. Какой-то опасностью аж повеяло. Так он говорил один раз, когда на нас напала банда разбойников. Не знаю, на что надеялись разбойники. Но из пятерки только двое тогда ушли живыми. Юэ… я понятия не имею, что он сделал и как это было. Я увидел только мгновение когда тело учителя странно дернулось, а потом… он заметался ураганом меж бандитов. Это было страшно и красиво. Чему эльфов только учат. Но вернемся к проблеме. Что-то сейчас будет. Покрывала вынесены и застелены. А учитель все стоит у реки и смотрит в воду. Что там такое? Что он вчера там прятал? Наконец эльф наклонился. Вытянул из воды связку прутьев, взмахнул ими в воздухе. Не уплыли они, как оказалось, поскольку были прижаты камнем. Прутья.. ночь воде… Он жнее бить меня будет, правда? Я не хочу.
Юэ вернулся ко мне. Кивнул на одеяла.
-Думаю, ты прекрасно знаешь, что делать… - взгляд недвусмысленно скользнул по поясу моих штанов… -Впрочем нет… перетащи сначала одеяла к вон той молодой березе, затем раздевайся. – Меня затрясло. Я пошевелиться не мог. Учитель хмыкнул, развернулся и сам занялся одеялами. Что касается меня. Мое тело сделало поворот в сторону чащи. Сбежать. Обязательно надо сбежать. – Дарки… если сделаешь это, можешь не возвращаться… А так.. высеку и забудем. – Не слабый выбор. Не равнозначный. Или сбежать и не мучиться или вытерпеть и остаться с ним… Нет, с одной стороны я этого лес а почти не знаю и не факт, что выйду из него когда-нибудь, а с другой он меня вроде как простить обещал и вроде как учить дальше. А значит, не бросит. Проклятие. Хотя.. на что я надеюсь, я ж только мальчик-раб. Которого эксплуатируют как хотят. Все правильно. У меня нет прав. Никаких. Господам решать мою участь. Сеч или миловать. А там уже все равно кто хозяин – сынок богатенького папаши или бродячий менестрель. Нет разницы. Все они одинаковые. Скоты. Ну, падла эльфийская, избивай - не пикну.
Раздеться и вытянуться на одеяле. Несколько удобнее, чем на конюшне, привязанным к балке. О, теперь ясно, зачем хозяин вчера этот пояс надел, им оказывается так легко привязать меня за руки к березе. А ноги связать моим собственным ремнем. Даже связывает похоже. А я, наивный, полагал, что у меня есть будущее нормального, свободного человека… Думал, боги голосом наделили, смогу прославиться однажды. Какая глупость… АУУ!.. Внутренне я взвыл, но на самом деле только тихо застонал, когда хлесткие розги впились мне в зад. Я забыл уже за год как оно больно. Как мучительно, когда ветки сползают по телу, оставляя царапины. И вертись не вертись-легче не будет. А лучше не вертеться. По животу оно больнее. Плечи мои были напряжены до предела. Кисти рук сжаты в кулаки. Каждый новый удар казался больнее и мучительнее предыдущего. А эльф явно умел обращаться с розгами. Удар, розги снимают кожу, несколько секунд мучительного ожидания, когда ж предыдущий удар начинает жечь и мучить, на него ложится новый. Рассудок остается на удивление ясным. А вот перед глазами кровавое марево. Невыносимо. Когда ж пытка прекратиться? Я не виноват… Я… Сквозь свист и боль наконец послышались слова:
-Свободным человека делает умение контролировать свои желания. Владеть деньгами, которые не ты заработал… распоряжаться ими права у тебя нет. Только если кто-то сам бы дал тебе определенную сумму. А за воровство надо платить. Платить собой. Стоило тебе только попросить и, вполне возможно, ты бы получил нужную тебе сумму. А пока, ты получишь ровно столько розг, сколько потратил денег. – Что? Но… Но… если он считает в серебре.. да я ж не выдержу столько… больше 60. От страха и боли, я, наконец, завыл в голос. Какой позор. Но... почему-то боль стало переносить легче. Тогда я еще не понимал, что переключение на свой ж голос отвлекло меня от ощущения боли. Но пятым чувством понял, что надо орать. И гордость моя тут уже не при чем. Главное голос не сорвать и хорошо. Лежать спокойно тоже особо не получалось. Я крутился и извивался как змея. Розги ж пели еще долго. Пока я совсем не вымотался и сопротивления мои не сошли на нет. Этот… хмырь развязал меня и оставил лежать. Очухиваться.
-Изверг – едва слышно, сквозь зубы процедил я.
-Ты прощен – в свою очередь ответил эльф. – Приходи в себя, одевайся и бери инструмент… продолжим занятие. – Я бы после этого швырнул в него чем-либо тяжелым, будь хоть что-то у меня под рукой. Но ничего не было. Совсем ничего.
Солнце еще не взошло, но темнота была уже не такой мрачной и пугающей, какой она бывает в начале ночи. Медленно встаю. Потягиваюсь. Мышцы вытягиваются. Тело получает долгожданную свободу от каменного ложа.
С разбега по песчаному пляжу с криком, в, еще холодную, для конца мая, воду. Несколько сильных гребков вперед. Хорошо.
Хорошо ли? Проклятие. Учитель, как вы могли вчера мне все это высказать. Почему, вот почему вам не нравится все, что я делаю? Каждая моя песня, по-вашему, должна переписываться, подобранные аккорды к вашим творениям всенепременно в корне неверны. Это отношение кому угодно надоест. Мне вот, надоело. Надоесть, то, конечно, надоело. И сбежать, вроде и сбежал. А делать теперь что? За душой ни бронзовой лиры ни золотого драккара. Даже поесть не на что. Домой возвращаться? Так нет дома. Никакого. Нигде. Последний год был учитель. Даже имя он мне новое дал, вместо короткого, крестьянского имени. Нормальное, достойное ученика мененстреля. Учитель! Вы идиот! Как есть хочется. Почему, убегая, ума хватило вещи и одеяло забрать, а еды или денег нет? Вот ж. Если не везет, так во всем.
Вернувшись в пещеры, снова развел костер, хвала, дрова со вчера оставались. И вот так я сидел и смотрел на огонь. Тепло. Постепенно в пещерке снова стало тепло. Привычно притягиваю к себе, отложенную ранее в сторону лютню. Прижимая лады. Привычно начинаю с простых упражнений. Постепенно начинаю мурлыкать песенку. Даже, скорее, это колыбельная. Не моего авторства… что-то на эльфийском. Учитель часто ее напевал, если мы ночевали далеко от цивилизации. Под треск костра она хорошо звучит.
Согретый теплом костра, я не заметил как снова уснул.
Во-второй раз я проснулся, когда солнце было уже высоко. Мне было жарко. И где-то совсем рядом пахло жаренной рыбой. Кажется, я даже слышу как трещит масло. Наверное, это моя фантазия рисовала такие вкусные образы.
Окончательно меня разбудило то, что совсем рядом кто-то перебирал струны лютни. При чем струны были из серебра. А на моей лютне струны металлические. Так быстро я не вскакивал никогда. Хвала, одеяло не упустил, иначе предстал бы перед учителем в чем мать родила.
Юэ сэ Гилларад, бывший эльфийский советник, а ныне странствующий менестрель и мой учитель по совместительству, сидел на валуне возле моего укрытия и тихо наигрывал что-то. Яркое солнце делало его похожим на ангела. Рыжие волосы теперь казались жидким золотом, струящимся по плечам. Светлая кожа казалась почти прозрачной. Везет эльфам, они всегда такие красивые. Почти все. Нет, видел я парочку полукровок. Вот их красивыми назвать трудно. А чистокровные, как Юэ… О.. это сказка, песня, вдохновение.
Учитель не поворачивался, и я поспешно оделся. Только потом смог оглядеться вокруг. Запах жаренной рыбы мне не снился. Действительно. Возле костра на сковороде еще лежали две крупные рыбины. Я глотнул слюну. Вот ж. Обидно. Нет, не притронусь.
-Тебе стоит поесть, Дарки, мальчик мой. – Этот… Этот наглый эльф даже не повернулся. Поесть?! Да как он… Смеет предлагать мне есть его стряпню.. как он… А что он тут делает?
Хм. Рыба жарена врагом. Значит, припасы врага надо уничтожать. Я таки устроился на коленях возле сковороды, и принялся с жадностью, почти не жуя, уничтожать крупную рыбину. Учитель все это время перебирал струны лютни. Наконец, утолив первый голод, я прислушался, что там этот высокомерный гад играет? А?! Не может быть.
-Жду, туманами согрет,
Жду, сияет крестоцвет,
Жду, когда отпустит лес
На сонный луг
Законного владыку этих мест. – Невозможно. Это ж.. моя песня. Почти не переделанная, только кое –где рифма исправлена, да перебор другой подобран. С ума сойти. Это.. это и правда зазвучало великолепно.
Эльф допел последнюю строку, пальцы в последний раз скользнули по струнам, довершая перебор. Лютня замолчала. Вечно-молодой мужчина спрыгнул с камня. Наклонился, поскольку пещерка была для него низковата, и подошел ко мне. Я одарил его мрачным взглядом снизу-вверх. Мастер вздохнул и сел рядом.
-Успокоился? Или еще побегать хочется? – поинтересовался он, в своей привычной, какой-то равнодушно-мрачной манере.
-А вам какое дело? – фыркнул я, скрестив руки на груди.
-Возможно, никакого. Но тогда… зачем я искал тебя добрую часть ночи? – Он? Искал? Меня? Ой, хватит заливать. Стал бы он искать меня. Или… действительно искал? Иначе, что бы ему тут делать. Судя, по кругам под глазами и порванного рукава его, всегда идеально белой, рубашки, точно искал. Но зачем? Что бы снова заявить мне, что я бездарен? Спасибо, я и без него знаю.
-Че надо? – мой тон становился все грубее и раздраженнее.
-Хм… забрать одного ученика-менестреля, возможно. Или, мимо проходил и решил пожарить рыбу и накормить голодного.
-Второе, явно больше похоже на правду.
-Все, мальчик, успокаивайся и собирайся. Нам пора идти дальше. – Нам? Он, что, намерен меня и дальше учить. Впрочем, какая разница. Может учить. А может и снова эксплуатировать в качестве слуги. Имеет право. Почему? Ну, примерно Год или полтора назад еще не существовало никакого Дарки.
Был Лас, мальчик-раб у богатого аристократа. Работой которого было развлекать господина и гостей пением. Мальчик этот страстно мечтал о свободе. О вольных хлебах бродячего музыканта. Пока, однажды, маленькому рабу не подвернулся шанс. Которым он воспользовался.
Это был день субботний и праздник. На главной площади выступали бродячие актеры и музыканты. И Аристократу было угодно взять с собой любимую игрушку. Только вот игрушка случайно услышала, как поет один менестрель. Прекрасный, высокий голос. Невозможно было не запеть. И раб запел. Менестрель поднял голову, ища того, кто подпевает ему. Затем поднялся. Подошел к хозяину и… после недолгого разговора, хозяин передал ключи от ошейника менестрелю.
Ну, этот хозяин оказался лучше предыдущего. Хотя бы не заставлял есть с пола, да сапоги ему вылизывать. А вот таскать вещи, водить коней к ручью, готовить и стирать еще и как заставлял. И тоже требовал, что бы мальчик пел. Много, часто и желательно громко. За одно учил грамоте и счету. А спустя примерно пол года, расстегнул ошейник, подарил парню лютню и предложил стать учеником. И дал новое имя. Дарки. Темный.
-Слушаюсь… хозяин! – сквозь зубы процедил я. Затушил костер, выкинул остатки рыбы. Может птицы склюют или бродячие кошки поживятся. Прежде, чем убрать в чехол инструмент, я сбегал к морю и вымыл руки. Лютня в моих злоключениях не виновата. Я берег ее и буду дальше беречь. Кажется, этот поступок учитель оценил, судя по одобрительной усмешке. Да уж, только по ней можно понять, когда он мной доволен, пень мрачный. Я закинул на спину вещи. Все то, что вчера стащил, пока учителя не было рядом.
До гостиницы мы оба молчали. Я делал вид, что я покорный слуга. Юэ, наверное, что ничего не случилось. Наверное, потому что я лично ни в чем не был уверен. Даже в том, будет ли он учить меня дальше. А хотелось бы. Мрачный пень как ни крути - отлично объясняет. А что не может объяснить словами, может медленно показать. И, даже если мной недоволен, недоучил что или не отработал - меня и пальцем не тронет. А если вспомнить моего предыдущего хозяина.. Тому было по сути плевать, сорву я голос от боли или нет. Хотя… Не берусь утверждать, что в этот раз ничего не будет. Честно, так смело я поступил впервые.
Возвращаться в номер гостиницы было неприятно. Да и страшновато. Кто его знает, что сейчас будет. Обычная дешевая комнатушка. Две кровати, шкаф да стол, да засаленные шторы на грязном окне. А ведь за выступления учителю всегда очень хорошо платили. Непонятно, куда он только деньги девает. И не объясняет ничего. Он вообще никогда ни о чем не рассказывает. Ни о своих планах, ни о чувствах.
Эльф и сейчас не собирался о чем-либо говорить. Он упал на кровать, отвернулся к стене и мрачно пробурчал:
-Разбуди через два часа… - И тут ж заснул. Чего это он? Никогда не видел, что бы он спал днем. Нет, похоже, все ж не врал про ночные поиски. Определенно не врал. Я все больше в это верю. Но почему он не мог оставить меня в покое.
Что бы не мешать сну, я покинул комнату, спустившись в трактир, расположенный на первом этаже гостиницы, устроился в углу и снова принялся разминать пальцы. Честное слово, иногда повторение одних и тех ж упражнений вводит меня состояние ступора. Или вызывает желание что-нибудь сделать с инструментом. Надоедает, жутко. Вот честное слово. Но учитель поставил такое условие, что бы каждый раз я повторял одно и то же. Пока по крайне мере не начну выступать самостоятельно, без его присмотра. А пока мне до этого далеко. Ну, как он сам говорит. Не знаю, верить ли ему, или нет. Нет, играю я, безусловно, не так здорово как он. Но ведь куда лучше чем в начале. За мой стол, не спросив разрешения, подсел какой-то хорошо одетый мужик. Улыбнулся, обнажив крывые зубы.
-Ты, пацан. Ты ученик Юэ Гилларада? - Спросил неожиданный собеседник. Мне пришлось осторожно кивнуть. Думаю, лютня в моих руках итак стала ему достойным ответом. – Тогда передай своему наставнику, что завтра свадьба у ее превосходительства графини Сайери, и она желает, что бы учитель твой играл на церемонии. – Приглашение это не вызвало у меня ни малейшего удивления, Юэ часто приглашали на подобные мероприятия.
-Я передам учителю ваше приглашение. Во сколько, вы сказали, церемония?
-Я не говорил еще. Церемония будет в час. В поместье графини. Вот аванс. – Передо мной на стол мой неожиданный собеседник кинул мешочек с деньгами. Я сунул в него нос и несколько удивился. Там было около сотни золотых. Это… Это ж целое состояние. Ему что, так каждый раз платят. Да еще только аванс… Сколько ж он получает обычно? Хм. Чем дальше, тем интереснее. Заказать что ли себе что вкусного поесть. Ибо этот хмырь не балует меня обычно. Точно, точно.
Стоило этому богатею покинуть трактир, как я тут ж сунул в кошелек руку и вытянул несколько золотых, а еще минут через 30 я сидел в ресторане в другом конце города и поедал пирог со сливками. Я за свои мучения это заслужил. Пирог был необыкновенно вкусным. Так и таял на языке.
Так что назад в гостиницу я вернулся сытый, довольный и облегчивший гонорар монет на 10. Как раз пришло время будить этого пня. Как оказалось, можно было не волноваться. Они уже изволили проснуться и теперь собирали вещи. Я кинул на его кровать деньги и рассказал о визите клиента. Учитель поднял кошелек, взвесил его на руке.
-Ты что-нибудь отсюда брал? – спроси он, испытующе на меня смотря. Я хотел было ответить правду, но почему-то не сделал этого.
-Нет, не брал, зачем мне это? - фыркнул я и тоже принялся собирать свои вещи.
-Забирай сумки и иди, подготовь коней к путешествию. Раз взял гонорар.. придется выступать… - велел Юэ. Я отвесил ему поклон и спустился в конюшни. Наши бессменные спутники-кони фыркали и недовольно дергали ушами, когда я крепил узду.
-Больно. Понимаю. Не сердитесь. – гладил я их по мордам. Лошади не отвечали. – Эх вы… вам хорошо, ночевали в тепле. Поужинали нормально. А мне пришлось спать непонятно где. Это между прочим было ужасно. – Мастер спустился, молча запрыгнул на лошадь и жестом велел следовать за ним. Чего-то он странно долго собирался. И одет не по дорожному. Вот этот широкий пояс он вообще при мне не одевал ни разу. С чего бы?
Юэ ехал молча. Мимо домов и магазинов к воротам города. Для менестреля он и был на редкость неразговорчив. Обычно говорили, что не знает каждая собака в городе - расскажет менестрель. А из этого, кроме песен, лишнего слова не вытянешь. И сейчас вот я лично не понимаю сердится он еще или нет. Мой конь шел вровень с его. И я мог заниматься любимым делом, именно рассматривать руки эльфа. Красивые тонкие и ловкие пальцы, светлая кожа, аккуратно постриженные и подпиленные ногти. Тут иная девушка могла бы позавидовать таким великолепным рукам. Даже следов от струн никогда не остается, сколько часов бы он не играл. А у меня за первый ж месяц кожа огрубела.
Через пол часа мы уже ехали через лес, тот самый за которым будет нужное нам поместье. К сожалению лес довольно большой, на сколько я помню. Придется в нем ночевать.
Так и случилось. Как только солнце скрылось за горизонтом, Юэ свернул с наезженного тракта вниз к полянке у реки. Расседлал коней и отпустил их вольно гулять. От нас они не убегут. Уже проверено. Учитель приказал мне готовить все к ночлегу. А сам повел себя довольно странно. Как правило, именно он ставил дорожную палатку и всегда с нее начинал. А тут отошел к реке, долго смотрел на воду, потом подошел к орешнику. Долго ощупывал ветки, покосился на меня. Хмыкнул.
-Иди хворост собирай… - вдруг велел он. Ну, это уже более привычно. Что за странные выходки с его стороны? Вообще узнать его не могу.
Люблю гулять по лесу. В любое время года. А сейчас еще и лето, пусть уже приближающееся к концу. Прички поют…Покой. Великолепно. Цветы и запах меда. Лишь бы дикие животные откуда не вылезли. Ибо был уже неприятный опыт общения. Виде здорового косолапого дяди Миши, который появился откуда-то сбоку. Хвала, я тогда с перепугу в обморок свалился и монстр убрался. Но больше такого тесного знакомства не хочу. От воспоминаний по спине прошел холодок. Очень неприятный. Так что хворост был принесен к месту ночлега быстрее обычного. И я заметил как учитель перед моим появлением что-то опустил в воду. Странно.
Ужин, затем урок при свете костра. Романтично даже как-то. Будь учитель не собой, а красивой эльфийской девой, вечер бы совсем удался. Ну, чего нет, того нет. Будем радоваться тому, что имеем.
Ночью пошел дождь. Крупные капли стучали по ткани палатки. Потушили костер. Я долго не мог заснуть, поскольку мне было холодно. Тонкое одеяло совсем не согревало. Пока учитель не укрыл меня еще чем-то. Тогда я согрелся и уснул. Утром оказалось, что он отдал мне свое одеяло. А сам спал так. Даже как-то стыдно стало. С чего этот пень так заботится обо мне? Делать ему больше нечего? Зануда.
Отличное утро. Теплое солнце, капли блестят на траве. Немного холодно, но это даже хорошо. Так, как обычно надо было развести костер, да поставить греться воду. Половина хвороста не промокла, поскольку была занесена в палатку. Так что без завтрака мы не останемся. Но тут Юэ проснулся. Эльф долго приводил себя порядок, не торопясь приниматься возиться с завтраком. Потом посмотрел на меня.
-Дарки, разве я учил тебя брать что без спроса? – у меня дрожь по спине прошла. Он что узнал о деньгах? Только этого не хватало, – за побег я тебя простил. А вот за это ты вынуждаешь меня принять меры… вынеси из палатки покрывала и расстели на траве. – вдруг велел он. Что он задумал. Не нравятся мне его слова. Какой-то опасностью аж повеяло. Так он говорил один раз, когда на нас напала банда разбойников. Не знаю, на что надеялись разбойники. Но из пятерки только двое тогда ушли живыми. Юэ… я понятия не имею, что он сделал и как это было. Я увидел только мгновение когда тело учителя странно дернулось, а потом… он заметался ураганом меж бандитов. Это было страшно и красиво. Чему эльфов только учат. Но вернемся к проблеме. Что-то сейчас будет. Покрывала вынесены и застелены. А учитель все стоит у реки и смотрит в воду. Что там такое? Что он вчера там прятал? Наконец эльф наклонился. Вытянул из воды связку прутьев, взмахнул ими в воздухе. Не уплыли они, как оказалось, поскольку были прижаты камнем. Прутья.. ночь воде… Он жнее бить меня будет, правда? Я не хочу.
Юэ вернулся ко мне. Кивнул на одеяла.
-Думаю, ты прекрасно знаешь, что делать… - взгляд недвусмысленно скользнул по поясу моих штанов… -Впрочем нет… перетащи сначала одеяла к вон той молодой березе, затем раздевайся. – Меня затрясло. Я пошевелиться не мог. Учитель хмыкнул, развернулся и сам занялся одеялами. Что касается меня. Мое тело сделало поворот в сторону чащи. Сбежать. Обязательно надо сбежать. – Дарки… если сделаешь это, можешь не возвращаться… А так.. высеку и забудем. – Не слабый выбор. Не равнозначный. Или сбежать и не мучиться или вытерпеть и остаться с ним… Нет, с одной стороны я этого лес а почти не знаю и не факт, что выйду из него когда-нибудь, а с другой он меня вроде как простить обещал и вроде как учить дальше. А значит, не бросит. Проклятие. Хотя.. на что я надеюсь, я ж только мальчик-раб. Которого эксплуатируют как хотят. Все правильно. У меня нет прав. Никаких. Господам решать мою участь. Сеч или миловать. А там уже все равно кто хозяин – сынок богатенького папаши или бродячий менестрель. Нет разницы. Все они одинаковые. Скоты. Ну, падла эльфийская, избивай - не пикну.
Раздеться и вытянуться на одеяле. Несколько удобнее, чем на конюшне, привязанным к балке. О, теперь ясно, зачем хозяин вчера этот пояс надел, им оказывается так легко привязать меня за руки к березе. А ноги связать моим собственным ремнем. Даже связывает похоже. А я, наивный, полагал, что у меня есть будущее нормального, свободного человека… Думал, боги голосом наделили, смогу прославиться однажды. Какая глупость… АУУ!.. Внутренне я взвыл, но на самом деле только тихо застонал, когда хлесткие розги впились мне в зад. Я забыл уже за год как оно больно. Как мучительно, когда ветки сползают по телу, оставляя царапины. И вертись не вертись-легче не будет. А лучше не вертеться. По животу оно больнее. Плечи мои были напряжены до предела. Кисти рук сжаты в кулаки. Каждый новый удар казался больнее и мучительнее предыдущего. А эльф явно умел обращаться с розгами. Удар, розги снимают кожу, несколько секунд мучительного ожидания, когда ж предыдущий удар начинает жечь и мучить, на него ложится новый. Рассудок остается на удивление ясным. А вот перед глазами кровавое марево. Невыносимо. Когда ж пытка прекратиться? Я не виноват… Я… Сквозь свист и боль наконец послышались слова:
-Свободным человека делает умение контролировать свои желания. Владеть деньгами, которые не ты заработал… распоряжаться ими права у тебя нет. Только если кто-то сам бы дал тебе определенную сумму. А за воровство надо платить. Платить собой. Стоило тебе только попросить и, вполне возможно, ты бы получил нужную тебе сумму. А пока, ты получишь ровно столько розг, сколько потратил денег. – Что? Но… Но… если он считает в серебре.. да я ж не выдержу столько… больше 60. От страха и боли, я, наконец, завыл в голос. Какой позор. Но... почему-то боль стало переносить легче. Тогда я еще не понимал, что переключение на свой ж голос отвлекло меня от ощущения боли. Но пятым чувством понял, что надо орать. И гордость моя тут уже не при чем. Главное голос не сорвать и хорошо. Лежать спокойно тоже особо не получалось. Я крутился и извивался как змея. Розги ж пели еще долго. Пока я совсем не вымотался и сопротивления мои не сошли на нет. Этот… хмырь развязал меня и оставил лежать. Очухиваться.
-Изверг – едва слышно, сквозь зубы процедил я.
-Ты прощен – в свою очередь ответил эльф. – Приходи в себя, одевайся и бери инструмент… продолжим занятие. – Я бы после этого швырнул в него чем-либо тяжелым, будь хоть что-то у меня под рукой. Но ничего не было. Совсем ничего.
Как можно попрощаться с тем, без кого не можешь жить?.. Я не прощалась, я ничего не сказала, я просто ушла… в конце той ночи я решила двигаться дальше.
Чтобы узнать цену года, спроси студента, который провалился на экзамене.
Чтобы узнать цену месяца, спроси мать, родившую преждевременно.
Чтобы узнать цену недели, спроси редактора еженедельника.
Чтобы узнать цену часа, спроси влюблённого, ждущего свою возлюбленную.
Чтобы узнать цену минуты, спроси опоздавшего на поезд.
Чтобы узнать цену секунды, спроси того, кто потерял близкого человека в автомобильной катастрофе.
Чтобы узнать цену одной тысячной секунды, спроси серебряного медалиста Олимпийских игр.
— Че, прям щас? Я не могу, мосты уже развели.
— Ты живешь в соседнем доме.
— Блин, такая хорошая питерская отмазка — и не работает…
Только не принимать ничего близко к сердцу. Ведь то, что примешь, хочется удержать. А удержать нельзя ничего.
Я знаю, что это такое, когда уезжают. Неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой, и вот ты плюешь на все. И говоришь себе: динго, это жизнь, так уж она устроена. Так уж устроена эта глупая жизнь. Как будто не потеряла что-то навсегда.
Чтобы узнать цену года, спроси студента, который провалился на экзамене.
Чтобы узнать цену месяца, спроси мать, родившую преждевременно.
Чтобы узнать цену недели, спроси редактора еженедельника.
Чтобы узнать цену часа, спроси влюблённого, ждущего свою возлюбленную.
Чтобы узнать цену минуты, спроси опоздавшего на поезд.
Чтобы узнать цену секунды, спроси того, кто потерял близкого человека в автомобильной катастрофе.
Чтобы узнать цену одной тысячной секунды, спроси серебряного медалиста Олимпийских игр.
— Че, прям щас? Я не могу, мосты уже развели.
— Ты живешь в соседнем доме.
— Блин, такая хорошая питерская отмазка — и не работает…
Только не принимать ничего близко к сердцу. Ведь то, что примешь, хочется удержать. А удержать нельзя ничего.
Я знаю, что это такое, когда уезжают. Неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой, и вот ты плюешь на все. И говоришь себе: динго, это жизнь, так уж она устроена. Так уж устроена эта глупая жизнь. Как будто не потеряла что-то навсегда.
воскресенье, 20 декабря 2009
бог
Говорят, что за солнце мы платим по новому курсу.
Говорят, мы забыли о том, что должны быть богами.
Мы выходим, оставив за дверью надежду вернуться,
И бежим, заметая следы мишурой и деньгами.
Говорят, я ушел навсегда и без тени сомненья,
Проложил параллельно их рельсам другую дорогу
И пустил паровоз в совершенно ином направленьи -
Говорят, что я вспомнил о том, что обязан быть богом...
Говорят, наши дни сочтены, и нам нечего делать.
Я учусь, как судить по делам и не лезть в твою душу,
Расширяя зрачки, разгоняя мотор до предела -
Говорят, всё, что нужно богам - это лёд и беруши...
Я нашёл в себе мир, но по-прежнему сплю беспокойно -
Что-то тянет на дно, может горы, а может быть совесть.
Я вернусь за тобой, и о том возвестят колокольни;
Ты должна быть со мной и, конечно, должна быть готова.
Говорят, что мы платим за небо остатками кожи.
Говорят, мы должны делать мины, когда проиграем.
Я учусь наблюдать за людьми, но вы все так похожи!
Никого не спасаю, не слушаю и не караю!
Говорят, этот мир - только сон, и пора просыпаться.
Как во сне первый снег, первый смех и последние люди...
Можно падать в салат, можно лгать и показывать пальцем -
Разрешается всё! Бога нет. Бога больше не будет.
и, кстати, можно устроить дуэль.
если есть желающие.
но это так... к слову...
Говорят, что за солнце мы платим по новому курсу.
Говорят, мы забыли о том, что должны быть богами.
Мы выходим, оставив за дверью надежду вернуться,
И бежим, заметая следы мишурой и деньгами.
Говорят, я ушел навсегда и без тени сомненья,
Проложил параллельно их рельсам другую дорогу
И пустил паровоз в совершенно ином направленьи -
Говорят, что я вспомнил о том, что обязан быть богом...
Говорят, наши дни сочтены, и нам нечего делать.
Я учусь, как судить по делам и не лезть в твою душу,
Расширяя зрачки, разгоняя мотор до предела -
Говорят, всё, что нужно богам - это лёд и беруши...
Я нашёл в себе мир, но по-прежнему сплю беспокойно -
Что-то тянет на дно, может горы, а может быть совесть.
Я вернусь за тобой, и о том возвестят колокольни;
Ты должна быть со мной и, конечно, должна быть готова.
Говорят, что мы платим за небо остатками кожи.
Говорят, мы должны делать мины, когда проиграем.
Я учусь наблюдать за людьми, но вы все так похожи!
Никого не спасаю, не слушаю и не караю!
Говорят, этот мир - только сон, и пора просыпаться.
Как во сне первый снег, первый смех и последние люди...
Можно падать в салат, можно лгать и показывать пальцем -
Разрешается всё! Бога нет. Бога больше не будет.
и, кстати, можно устроить дуэль.
если есть желающие.
но это так... к слову...
- Гомоморфизм - это как безответная любовь. Ты находишь свое отражение в другом, подстраиваешь все так, что каждая частичка тебя способна перейти в него, ощутить и понять. Но если между вами вдруг возникнет биекция, это уже будет изоморфизмом и самым большим счастьем для тебя.
- В последнее время мне все больше кажется, что именно ты будешь тем человеком, что найдет косинус сердца, отыщет предел счастья и возьмет интеграл от любви.
- В последнее время мне все больше кажется, что именно ты будешь тем человеком, что найдет косинус сердца, отыщет предел счастья и возьмет интеграл от любви.
суббота, 19 декабря 2009
Опопсовела жизнь, опопсовела,
Что ни деется – то и к лучшему.
Историзмом нам слово «особенно»,
Да непонятое не мучает.
Жизнь-жизньскую плывешь по течению,
А куда занесло – там и выкинет.
Лень свою объяснишь невезением,
Пива хочешь попить – и того уж нет.
Кто ж из нас нынче клюнет на классику?
Нам попсы бы скорей, современникам.
Историзмом понятия «разное»,
«Чувства», «дружба», «любовь», «жизнь» – наверное.
И клубочек по кругу катается,
Не найдет всё следов он Ивановых,
Воет волк, в чаще дурью он мается,
И Кощей жив ещё – добить надо бы.
Сказки нынче не в моде – ужастики
Окружили и ждут, красноглазые.
Зубы скалят не только по праздникам,
А и в жизнь лезут, в души да разумы.
Знают все, да бороться не хочется:
Бей не бей – а они размножаются.
И уже наплевать на пророчество.
Где герои?.. В пивных обретаются.
Стих оставишь ты свой недописанным,
На потомков надеясь, на правнуков.
Ты поделишься чистыми мыслями,
И откроешь глаза им на правду ты.
Что ни деется – то и к лучшему.
Историзмом нам слово «особенно»,
Да непонятое не мучает.
Жизнь-жизньскую плывешь по течению,
А куда занесло – там и выкинет.
Лень свою объяснишь невезением,
Пива хочешь попить – и того уж нет.
Кто ж из нас нынче клюнет на классику?
Нам попсы бы скорей, современникам.
Историзмом понятия «разное»,
«Чувства», «дружба», «любовь», «жизнь» – наверное.
И клубочек по кругу катается,
Не найдет всё следов он Ивановых,
Воет волк, в чаще дурью он мается,
И Кощей жив ещё – добить надо бы.
Сказки нынче не в моде – ужастики
Окружили и ждут, красноглазые.
Зубы скалят не только по праздникам,
А и в жизнь лезут, в души да разумы.
Знают все, да бороться не хочется:
Бей не бей – а они размножаются.
И уже наплевать на пророчество.
Где герои?.. В пивных обретаются.
Стих оставишь ты свой недописанным,
На потомков надеясь, на правнуков.
Ты поделишься чистыми мыслями,
И откроешь глаза им на правду ты.
пятница, 18 декабря 2009
Вот сочинилось....
Задумывается как длинная история девушки в чужой стране. Вроде как ее дневник, и ее взгляд на мир.
Требуется критика. Всякая. Стоит ли дальше писать. Стоит ли мне вообще писать?
Когда мы получили визы, мне было шестнадцать. Еще спустя пару месяцев мы бросили квартиру и садились в самолет. Через толстое самолетное стекло, на меня с укором смотрели три башкирские буквы ОФО. Прощай Уфа. Самолет взлетал, город становился все меньше и меньше, раздавали конфеты, мы улетали...
С пересадкой в Швейцарии, остановкой в Монреале, и посадкой в Торонто, я и мама перебрались в Канаду – страну о которой многие даже не знают. Тогда был конец марта, и две недели до моего дня рождения. Мама бегала от окошка к окошку, получала виды на жительство, заполняла декларации, и брала в прокат машину. Я сидела в жестком кресле, и писала что-то в толстом блокноте. Наконец мама подошла ко мне и взяла с пола сумку:
Пойдем... позравляю с новым началом жизни, - сказала она, и я уже слышала удаляющийся стук каблуков по кафельному полу. Я пожала плечами и пошла за ней.
Говорить что мы тут никого не знали наверное не стоит, еще у нас не было квартиры, работы и каких либо идей куда идти. Несмотря на это мама выглядела достаточно решительно когда мы шли к машине. В прокат нам дали зеленую Тойоту Короллу, мама быстро закинула наши вещи в багажник, и ждала пока я усядусь на переднем сидении. Она быстро пробежала глазами по инструкции которую ей дали в бюро, и наконец повернула ключ в замке зажигания:
Пристегнись... Тут это закон....
Я молча защелкнула ремень безопасности в замке возле сидения, и вытянула ноги.
Мы поехали по трассе к городу. Мама переодически смотрела на карту, пока мы не доехали до первого адреса указаного в рекламной газете. Мы припарковались возле девятиэтажки, которая выглядела так же как и та в которой мы жили в России. Мама сидела в машине почти не двигаясь, оглядывая двор. Дети на игровой площадке, красная горка, машины вдоль газона, бабушки возле подьезда... магазин «Русская Книга» через дорогу. Как только наш взгляд остановился на вывески магазина, я услышала оживающий двигатель, и скрип коробки передач. Мы на достаточно высокой скорости сдали назад, снова скрип, и мы уже снова на трассе.
Какой следующий адрес?
Батурст... – прочитала я, - а почему не этот дом? Тут книжный даже есть... И квартира как у нас была...
Потому что я сказала, что мы тут жить не будем...
Почему?
Потому что... – отрезала мама...
На этом самом Батурст Стрит нас ждал тот же сюрприз, те же «Русские Фильмы в Прокат», «Ресторан Москва» и что-то еще. Так же получилось с многими другими адресами. Где не было русских вывесок, пугали цены или говорили, что нада ждать пока освободится квартира. К концу дня мы уже соглашались на всего одну спальню, но все равно ничего не могло сравниться с теми девятиэтажками. Видно было что мама устала, и начинала нервничать. Я тяжело вздохнула и свернув газету посмотрела на нее:
Мам, давай поужинаем...
Давай... – согласилась она, и резко свернула на парковку первого попавшегося МакДональдса, - Пойдет?
Пойдет, - согласилась я...
После того как мы съели по гамбургеру, мы снова пересмотрели газету, и мама устало посмотрела на меня:
Пообещай мне что ты будешь хорошей дочерью...
Я пожала плечами и пообещала, мало понимая зачем ей это нужно.
После моего обещания, мы тут же выкинули мусор и снова уселись в машину. Мама опять ничего не говорила, и мы куда-то ехали. Я еще раз пожала плечами, и достала свой блокнот из рюкзака. И стала рисовать пока мы не остановились возле той самой первой девятиэтажки. Оставляя черный след на асфальте, мы с визгом тормозов остановились возле двери с табличкой «Rental Enquires» и мама вынула ключ из зажигания:
Пошли...
Мы зашли в офис, там сидела женщина, лет тридцати в китайском костюме
Hello, welcome to Steels Property Management, how can I help you? – пугающе широко заулыбалась она, почти крича заученную фразу с ужастным акцентом.
Нам нужно квартиру... сегодня... – достала деньги мама...
Ой, конечно конечно, - женщина достала ключи из шкафа, - Меня зовут Ольга. Вы только приехали?
Да...
Ой ну тогда с приездом вас, вам тут понравится... у нас есть школа через два блока, магазины...
Хорошо...
Это Ваша дочка?
Да...
А сколько тебе лет? – повернулась ко мне Ольга
Шестнадцать, - за меня ответила мама, - Нам нужно одну или две спальни...
Хорошо, хорошо... вот эта трех комнатная квартира по-русски, - Ольга открыла нам дверь...
Мама прошла по комнатам и кивнула:
Берем...
Ой, а что же Вы, у нас еще другие квартиры есть. С разными видами из окна, на разных этажах...
Мне без разницы какой у меня вид из окна... я в окна не смотрю... – отрезала мама, - где мне подписать?
С бумагами мы справились на удивление быстро, и уже через час изучив карту города, мы направлялись в ближайшую ИКЕЮ, и продуктовый супермаркет. Вообще это была мамина идея, найти квартиру в первый же день, и не тратиться на гостиницу. Она только ужастно злилась что квартиры так просто никто не сдавал кроме русских, остальные просили заполнить документы и ждать два – три месяца. Недовольная мама быстро ходила по мебельному магазину, выбрая кровати мне и себе, чайник и набор тарелок. Кассиры долго наблюдали за нами из окна когда мы пытались загрузть все это добро в открытый багажник Тойоты. В итоге мама, поставила невлезающий никуда, чайник мне на коленки и мы поехали домой.
На каждой кочке свешивающаяся из багажника мебель громко стучала по обшивке, и наверно оставляла огромные царапины. Мама стала улыбаться:
А я говорила им что мне нужно пикап... – пожала плечами она, - сходишь за продуктами? – спросила она меня, останавливаясь перед супермаркетом
Хорошо...
Только ни с кем не разговаривай и все будет хорошо... – она протянула мне листок бумаги в клетку и деньги.
Я открыла дверь и поставила чайник на сидение, что заставило маму улыбнуться еще шире. Магазин оказался не таким уж и страшным, почти как дома, и разговаривать со мной никто не пытался. С поиском продуктов оказалось сложнее, все было другим, и в незнакомых упаковках. Я быстро сложила в корзинку первые попавшиеся продукты, которые были похожи на те что мама указала в списке и выглядели почти съедобно, и направилась к кассе. Там мне все таки что-то сказали, но когда я проигнорировала их, они тоже перестали на меня обращать внимание. Я отдала кассиру деньги взяла сдачу, пакеты, и вышла к машине:
Миссия выполнена... – плюхнулась на сидение я, и мы поехали домой.
Дома мне досталась почетная должность сборщика мебели, а мама стала разбираться с раздолбаной плитой неизвестной марки, названия которой мы так и не смогли прочитать, но заметив что начинается она с «Ф» окрестили «Фуфлом», что прямо так сказать невероятно точно описывало прибор. Еще у нас был холодильник, явный собрат плиты, и страшно выглядящая посудомоечная машина, которую мы решили не трогать в целях собственной безопасности... Кое-как разобравшись с новым бытом, мы наконец собрались спать...
Задумывается как длинная история девушки в чужой стране. Вроде как ее дневник, и ее взгляд на мир.
Требуется критика. Всякая. Стоит ли дальше писать. Стоит ли мне вообще писать?
Когда мы получили визы, мне было шестнадцать. Еще спустя пару месяцев мы бросили квартиру и садились в самолет. Через толстое самолетное стекло, на меня с укором смотрели три башкирские буквы ОФО. Прощай Уфа. Самолет взлетал, город становился все меньше и меньше, раздавали конфеты, мы улетали...
С пересадкой в Швейцарии, остановкой в Монреале, и посадкой в Торонто, я и мама перебрались в Канаду – страну о которой многие даже не знают. Тогда был конец марта, и две недели до моего дня рождения. Мама бегала от окошка к окошку, получала виды на жительство, заполняла декларации, и брала в прокат машину. Я сидела в жестком кресле, и писала что-то в толстом блокноте. Наконец мама подошла ко мне и взяла с пола сумку:
Пойдем... позравляю с новым началом жизни, - сказала она, и я уже слышала удаляющийся стук каблуков по кафельному полу. Я пожала плечами и пошла за ней.
Говорить что мы тут никого не знали наверное не стоит, еще у нас не было квартиры, работы и каких либо идей куда идти. Несмотря на это мама выглядела достаточно решительно когда мы шли к машине. В прокат нам дали зеленую Тойоту Короллу, мама быстро закинула наши вещи в багажник, и ждала пока я усядусь на переднем сидении. Она быстро пробежала глазами по инструкции которую ей дали в бюро, и наконец повернула ключ в замке зажигания:
Пристегнись... Тут это закон....
Я молча защелкнула ремень безопасности в замке возле сидения, и вытянула ноги.
Мы поехали по трассе к городу. Мама переодически смотрела на карту, пока мы не доехали до первого адреса указаного в рекламной газете. Мы припарковались возле девятиэтажки, которая выглядела так же как и та в которой мы жили в России. Мама сидела в машине почти не двигаясь, оглядывая двор. Дети на игровой площадке, красная горка, машины вдоль газона, бабушки возле подьезда... магазин «Русская Книга» через дорогу. Как только наш взгляд остановился на вывески магазина, я услышала оживающий двигатель, и скрип коробки передач. Мы на достаточно высокой скорости сдали назад, снова скрип, и мы уже снова на трассе.
Какой следующий адрес?
Батурст... – прочитала я, - а почему не этот дом? Тут книжный даже есть... И квартира как у нас была...
Потому что я сказала, что мы тут жить не будем...
Почему?
Потому что... – отрезала мама...
На этом самом Батурст Стрит нас ждал тот же сюрприз, те же «Русские Фильмы в Прокат», «Ресторан Москва» и что-то еще. Так же получилось с многими другими адресами. Где не было русских вывесок, пугали цены или говорили, что нада ждать пока освободится квартира. К концу дня мы уже соглашались на всего одну спальню, но все равно ничего не могло сравниться с теми девятиэтажками. Видно было что мама устала, и начинала нервничать. Я тяжело вздохнула и свернув газету посмотрела на нее:
Мам, давай поужинаем...
Давай... – согласилась она, и резко свернула на парковку первого попавшегося МакДональдса, - Пойдет?
Пойдет, - согласилась я...
После того как мы съели по гамбургеру, мы снова пересмотрели газету, и мама устало посмотрела на меня:
Пообещай мне что ты будешь хорошей дочерью...
Я пожала плечами и пообещала, мало понимая зачем ей это нужно.
После моего обещания, мы тут же выкинули мусор и снова уселись в машину. Мама опять ничего не говорила, и мы куда-то ехали. Я еще раз пожала плечами, и достала свой блокнот из рюкзака. И стала рисовать пока мы не остановились возле той самой первой девятиэтажки. Оставляя черный след на асфальте, мы с визгом тормозов остановились возле двери с табличкой «Rental Enquires» и мама вынула ключ из зажигания:
Пошли...
Мы зашли в офис, там сидела женщина, лет тридцати в китайском костюме
Hello, welcome to Steels Property Management, how can I help you? – пугающе широко заулыбалась она, почти крича заученную фразу с ужастным акцентом.
Нам нужно квартиру... сегодня... – достала деньги мама...
Ой, конечно конечно, - женщина достала ключи из шкафа, - Меня зовут Ольга. Вы только приехали?
Да...
Ой ну тогда с приездом вас, вам тут понравится... у нас есть школа через два блока, магазины...
Хорошо...
Это Ваша дочка?
Да...
А сколько тебе лет? – повернулась ко мне Ольга
Шестнадцать, - за меня ответила мама, - Нам нужно одну или две спальни...
Хорошо, хорошо... вот эта трех комнатная квартира по-русски, - Ольга открыла нам дверь...
Мама прошла по комнатам и кивнула:
Берем...
Ой, а что же Вы, у нас еще другие квартиры есть. С разными видами из окна, на разных этажах...
Мне без разницы какой у меня вид из окна... я в окна не смотрю... – отрезала мама, - где мне подписать?
С бумагами мы справились на удивление быстро, и уже через час изучив карту города, мы направлялись в ближайшую ИКЕЮ, и продуктовый супермаркет. Вообще это была мамина идея, найти квартиру в первый же день, и не тратиться на гостиницу. Она только ужастно злилась что квартиры так просто никто не сдавал кроме русских, остальные просили заполнить документы и ждать два – три месяца. Недовольная мама быстро ходила по мебельному магазину, выбрая кровати мне и себе, чайник и набор тарелок. Кассиры долго наблюдали за нами из окна когда мы пытались загрузть все это добро в открытый багажник Тойоты. В итоге мама, поставила невлезающий никуда, чайник мне на коленки и мы поехали домой.
На каждой кочке свешивающаяся из багажника мебель громко стучала по обшивке, и наверно оставляла огромные царапины. Мама стала улыбаться:
А я говорила им что мне нужно пикап... – пожала плечами она, - сходишь за продуктами? – спросила она меня, останавливаясь перед супермаркетом
Хорошо...
Только ни с кем не разговаривай и все будет хорошо... – она протянула мне листок бумаги в клетку и деньги.
Я открыла дверь и поставила чайник на сидение, что заставило маму улыбнуться еще шире. Магазин оказался не таким уж и страшным, почти как дома, и разговаривать со мной никто не пытался. С поиском продуктов оказалось сложнее, все было другим, и в незнакомых упаковках. Я быстро сложила в корзинку первые попавшиеся продукты, которые были похожи на те что мама указала в списке и выглядели почти съедобно, и направилась к кассе. Там мне все таки что-то сказали, но когда я проигнорировала их, они тоже перестали на меня обращать внимание. Я отдала кассиру деньги взяла сдачу, пакеты, и вышла к машине:
Миссия выполнена... – плюхнулась на сидение я, и мы поехали домой.
Дома мне досталась почетная должность сборщика мебели, а мама стала разбираться с раздолбаной плитой неизвестной марки, названия которой мы так и не смогли прочитать, но заметив что начинается она с «Ф» окрестили «Фуфлом», что прямо так сказать невероятно точно описывало прибор. Еще у нас был холодильник, явный собрат плиты, и страшно выглядящая посудомоечная машина, которую мы решили не трогать в целях собственной безопасности... Кое-как разобравшись с новым бытом, мы наконец собрались спать...
