Весенние будни Бессонницы
– Бессонница жила на перекрестке яви и сна, на давно забытой, присыпанной осколками разрушенных надежд дороге, в землянке с покосившимися стенами и поросшей мхом крышей, – Микли поправила на носу очки, хотя они ей были без надобности, ведь хозяйка исчезающего замка сочиняла историю на ходу. За окном лил весенний дождь, а на маленькой кухоньке было тепло и уютно. Суетились белки: разливали по кружкам чай, таскали из буфета печенье и раскладывали его по тарелкам. А растрепанная, как всегда не выспавшаяся Микли придумывала очередную сказку для маленькой слушательницы. Про Микли всякое рассказывали: ее называли и ведьмой, и нечистью, но юная Мари чувствовала: это все ложь. Хозяйка замка была странной, но доброй.
– Люди складывают песни о живой Весне и о лютом Боге Мороза, – продолжала Микли, – поклоняются Ливням, бьющим стальными струями урожай, и палящему Солнцу. Они верят в Леших и в Ангелов, в Любовь, Голод и даже долговязую, укутанную в черный саван Смерть. Но ни один ни разу не поверил в Бессонницу!
А ведь она когда-то тоже была человеком. И ты почувствуешь это, если встретишься с ее взглядом, если послушаешь ее молчание. Как любой человек, Бессонница нуждается в тепле, ласке и заботе. Как любой человек, она хочет найти друзей. И каждую весну, едва запахнет свежестью и солнце начнет вставать по утрам раньше, Бессонница вместе с природой обретает веру в счастье.
Она покидает землянку и пускается в путь. Годы не щадили ее, и хоть еще прям ее стан, ноги движутся медленно, а лицо, темно-гладкое и отрешенное, застыло, словно каменная маска. Но за этой маской, в глубине, живет упрямая надежда победить в схватке с несправедливым миром.
Бессонница идет к человечьему жилью. «Двум одиночкам проще понять друг друга», – думает она и отправляется к стоящим в стороне избушкам, к запрятавшимся в лесной чаще домишкам. Заходит в жилище, скрипя половицами, встает у кровати, вглядывается в лицо встреченного незнакомца. «Нужно что-то сказать ему, – думает Бессонница. – Сказать, что я здесь, что я с ним, что он не одинок». Но окаменевшее лицо неспособно двигаться, глаза пусты, а взгляд тяжел. Незнакомец ворочается в постели, вскакивает, скитается по дому, смотрит в окно, зажигает лучину. Бессонница ходит следом, пол поскрипывает под ее ногами, а хозяин хает гостью и гонит.
И Бессонница уходит. «Мы не знали, о чем говорить, потому что он одинок и я одинока. Нужно найти того, кто сможет со мной заговорить сам». Бессонница идет заросшими тропками к деревенькам, приходит к влюбленным и потерявшим родных, встает у кроватей матерей, чьи сыновья ушли на поле брани. «Им есть о чем говорить, а я умею слушать», – думает Бессонница. Но ее не замечают. Гонят. Ей не говорят ничего.
Уставшая, замученная, она вновь пускается в путь. Она идет по лесу, забираясь в норы к зайцам, в берлоги к медведям – но звери покидают свои жилища, не желая разговаривать с нарушительницей покоя.
И темный, высокий силуэт Бессонницы вновь направляется к поселкам, городам. Ее видят то тут, то там. Она везде внушает беспокойство и тоску, и нигде не находит понимания.
– Ее нельзя спасти? – спросила Мари.
– Она наказана, – ответила Микли, подливая гостье чая.
– За что она наказана? – уточнила слушательница. – Что она сделала?
– Когда-то Бессонница была прекрасной, но очень гордой женщиной. У нее не было друзей. Одни люди казались ей слишком некрасивыми, другие – слишком бедными, а третьи – глупыми. Те же, чье внимание она страстно желала привлечь, были к ней равнодушны. И вот однажды к Бессоннице в дом постучал Проклятый Бог. Ты знаешь, кто такой Проклятый Бог?
– Да, – кивнула Мари. – Когда-то он устроил Всемирный Пожар. А потом его убили. Его статуя стоит возле озера Тьяцци, у Онигато.
– Правильно, – кивнула Микли. – Проклятый Бог хотел получить большую силу, и за это поплатился. Любое дерево, к которому он прикасался, гибло, любая женщина, которую он любил, старела за одну ночь. Дети плакали в его присутствии, у стариков начинались боли. Проклятый Бог нигде не мог найти покоя, но он сохранил благородство в своем сердце, хоть и было его благородство жестоким, а справедливость – пугающей. Увидев прекрасную, но чересчур тщеславную Бессонницу, он попытался объяснить ей, как она неправа. Да только тщетно. Разве станет Бессонница слушать какого-то бродягу?
– А Проклятый Бог – бродяга? – удивилась маленькая слушательница.
– Конечно, – кивнула хозяйка замка. – Без гроша в кармане, в порванной одежде, весь в шрамах, и меч его зазубрен. Великие существа часто выглядят непритязательно.
Микли глотнула чаю, и Мари пригляделась к ней повнимательнее: худенькая, лохматая, коленки у штанов порваны, локти на свитере растянуты. Может, Микли тоже – великое существо?
– Проклятый Бог наказал Бессонницу? – уточнила гостья.
– Нет, что ты, – махнула рукой Микли. – Он же Бог, зачем ему кого-то наказывать? Он просто обиделся. Обиделся и ушел. Он не знал, что после этого Бессонница обрела некое подобие бессмертия, не знал о ее страданиях и скитаниях. Не знал ни о чем. А если бы узнал – наверняка прекратил все это.
– А мама говорит, с бродягами нельзя разговаривать, – пробормотала Мари.
– Твоя мама права. Но иногда судьба является к нам в неожиданном облике. И тогда все правила теряют силу.
– Но как понять, что это судьба? – заволновалась маленькая слушательница. – Что правила потеряли силу?
Микли лишь улыбнулась и отпила чаю из кружки. Разве могла она ответить на этот вопрос?
Когда на дом опустилась ночь и родители уснули, Мари выскользнула из-под одеяла и босыми ногами пошлепала к маминой кровати. Рядом тихо похрапывал отец, заоконные фонари бросали на дощатый пол дрожащие блики света. Мари тихонько стащила со стола связку ключей и, ступая на цыпочках, отправилась к чердачной двери. Уже вставляя ключ в замок заветной комнатки, девочка повернулась, вгляделась в темноту, где, как ей казалось, виднелся высокий, тонкий силуэт, и улыбнулась:
– Ты не бойся, Бессонница. Я буду с тобой дружить! Пошли посмотрим, что они там прячут!
– Бессонница жила на перекрестке яви и сна, на давно забытой, присыпанной осколками разрушенных надежд дороге, в землянке с покосившимися стенами и поросшей мхом крышей, – Микли поправила на носу очки, хотя они ей были без надобности, ведь хозяйка исчезающего замка сочиняла историю на ходу. За окном лил весенний дождь, а на маленькой кухоньке было тепло и уютно. Суетились белки: разливали по кружкам чай, таскали из буфета печенье и раскладывали его по тарелкам. А растрепанная, как всегда не выспавшаяся Микли придумывала очередную сказку для маленькой слушательницы. Про Микли всякое рассказывали: ее называли и ведьмой, и нечистью, но юная Мари чувствовала: это все ложь. Хозяйка замка была странной, но доброй.
– Люди складывают песни о живой Весне и о лютом Боге Мороза, – продолжала Микли, – поклоняются Ливням, бьющим стальными струями урожай, и палящему Солнцу. Они верят в Леших и в Ангелов, в Любовь, Голод и даже долговязую, укутанную в черный саван Смерть. Но ни один ни разу не поверил в Бессонницу!
А ведь она когда-то тоже была человеком. И ты почувствуешь это, если встретишься с ее взглядом, если послушаешь ее молчание. Как любой человек, Бессонница нуждается в тепле, ласке и заботе. Как любой человек, она хочет найти друзей. И каждую весну, едва запахнет свежестью и солнце начнет вставать по утрам раньше, Бессонница вместе с природой обретает веру в счастье.
Она покидает землянку и пускается в путь. Годы не щадили ее, и хоть еще прям ее стан, ноги движутся медленно, а лицо, темно-гладкое и отрешенное, застыло, словно каменная маска. Но за этой маской, в глубине, живет упрямая надежда победить в схватке с несправедливым миром.
Бессонница идет к человечьему жилью. «Двум одиночкам проще понять друг друга», – думает она и отправляется к стоящим в стороне избушкам, к запрятавшимся в лесной чаще домишкам. Заходит в жилище, скрипя половицами, встает у кровати, вглядывается в лицо встреченного незнакомца. «Нужно что-то сказать ему, – думает Бессонница. – Сказать, что я здесь, что я с ним, что он не одинок». Но окаменевшее лицо неспособно двигаться, глаза пусты, а взгляд тяжел. Незнакомец ворочается в постели, вскакивает, скитается по дому, смотрит в окно, зажигает лучину. Бессонница ходит следом, пол поскрипывает под ее ногами, а хозяин хает гостью и гонит.
И Бессонница уходит. «Мы не знали, о чем говорить, потому что он одинок и я одинока. Нужно найти того, кто сможет со мной заговорить сам». Бессонница идет заросшими тропками к деревенькам, приходит к влюбленным и потерявшим родных, встает у кроватей матерей, чьи сыновья ушли на поле брани. «Им есть о чем говорить, а я умею слушать», – думает Бессонница. Но ее не замечают. Гонят. Ей не говорят ничего.
Уставшая, замученная, она вновь пускается в путь. Она идет по лесу, забираясь в норы к зайцам, в берлоги к медведям – но звери покидают свои жилища, не желая разговаривать с нарушительницей покоя.
И темный, высокий силуэт Бессонницы вновь направляется к поселкам, городам. Ее видят то тут, то там. Она везде внушает беспокойство и тоску, и нигде не находит понимания.
– Ее нельзя спасти? – спросила Мари.
– Она наказана, – ответила Микли, подливая гостье чая.
– За что она наказана? – уточнила слушательница. – Что она сделала?
– Когда-то Бессонница была прекрасной, но очень гордой женщиной. У нее не было друзей. Одни люди казались ей слишком некрасивыми, другие – слишком бедными, а третьи – глупыми. Те же, чье внимание она страстно желала привлечь, были к ней равнодушны. И вот однажды к Бессоннице в дом постучал Проклятый Бог. Ты знаешь, кто такой Проклятый Бог?
– Да, – кивнула Мари. – Когда-то он устроил Всемирный Пожар. А потом его убили. Его статуя стоит возле озера Тьяцци, у Онигато.
– Правильно, – кивнула Микли. – Проклятый Бог хотел получить большую силу, и за это поплатился. Любое дерево, к которому он прикасался, гибло, любая женщина, которую он любил, старела за одну ночь. Дети плакали в его присутствии, у стариков начинались боли. Проклятый Бог нигде не мог найти покоя, но он сохранил благородство в своем сердце, хоть и было его благородство жестоким, а справедливость – пугающей. Увидев прекрасную, но чересчур тщеславную Бессонницу, он попытался объяснить ей, как она неправа. Да только тщетно. Разве станет Бессонница слушать какого-то бродягу?
– А Проклятый Бог – бродяга? – удивилась маленькая слушательница.
– Конечно, – кивнула хозяйка замка. – Без гроша в кармане, в порванной одежде, весь в шрамах, и меч его зазубрен. Великие существа часто выглядят непритязательно.
Микли глотнула чаю, и Мари пригляделась к ней повнимательнее: худенькая, лохматая, коленки у штанов порваны, локти на свитере растянуты. Может, Микли тоже – великое существо?
– Проклятый Бог наказал Бессонницу? – уточнила гостья.
– Нет, что ты, – махнула рукой Микли. – Он же Бог, зачем ему кого-то наказывать? Он просто обиделся. Обиделся и ушел. Он не знал, что после этого Бессонница обрела некое подобие бессмертия, не знал о ее страданиях и скитаниях. Не знал ни о чем. А если бы узнал – наверняка прекратил все это.
– А мама говорит, с бродягами нельзя разговаривать, – пробормотала Мари.
– Твоя мама права. Но иногда судьба является к нам в неожиданном облике. И тогда все правила теряют силу.
– Но как понять, что это судьба? – заволновалась маленькая слушательница. – Что правила потеряли силу?
Микли лишь улыбнулась и отпила чаю из кружки. Разве могла она ответить на этот вопрос?
Когда на дом опустилась ночь и родители уснули, Мари выскользнула из-под одеяла и босыми ногами пошлепала к маминой кровати. Рядом тихо похрапывал отец, заоконные фонари бросали на дощатый пол дрожащие блики света. Мари тихонько стащила со стола связку ключей и, ступая на цыпочках, отправилась к чердачной двери. Уже вставляя ключ в замок заветной комнатки, девочка повернулась, вгляделась в темноту, где, как ей казалось, виднелся высокий, тонкий силуэт, и улыбнулась:
– Ты не бойся, Бессонница. Я буду с тобой дружить! Пошли посмотрим, что они там прячут!